Автор: Ольга ЗАХАРОВА
Ведущий актер «Русского стиля» празднует юбилей. Александр Липов – человек, обладающий неотразимым природным обаянием, артист, в репертуаре которого нет «проходных» ролей. Каждая его роль – маленькая жизнь, проживаемая на сцене, искренние улыбки и слёзы очищения на лицах зрителей.
У Александра Александровича юбилей – 70 лет, ни за один день из которых ему не стыдно. За плечами – учеба во ВГИКе, работа на «Ленфильме», путешествия с гастролями по стране. В настоящем – родной город, куда несколько лет назад довелось вернуться, отеческий дом, служение в орловском театре «Русский стиль». Он по-прежнему почти каждый день выходит на сцену, открывая мир для себя и себя для мира. А дома возделывает сад, разводит пчёл, вечерами с удовольствием читает любимые книги, которые долго и кропотливо собирал.
Коллекционер оптимизма
– Александр Александрович, есть определенные возрастные рубежи, достигая которые, человек переоценивает прожитые годы, совершенные поступки, жизненные ценности. Порой даже взгляды кардинально меняет… А с каким ощущением вы подошли к своему нынешнему юбилейному рубежу? Сожалеете о чем-то?
– Да я уже довольно давно сформировался. Хотя все идет логически, причем не убывая, а, наоборот, по нарастающей. Что я имею в виду? В творческом плане мне все интереснее и интереснее. Артист ведь, как известно, растет на ролях. Так складывается: Господь, худрук и ситуация дают мне возможности работать здесь с энтузиазмом. Роли, которые я получал в «Русском стиле», очень разные, но все очень интересные и полезные для меня как актера. Жалею ли о чем-то? Был такой спектакль «Дневник гейши», созданный на основе рассказа Рюноске Акутагавы. По-настоящему классная вещь, вневременная. Очень жаль, что он ушел со сцены. Но что делать, подчас не мы руководим обстоятельствами. Во всем остальном… Я стараюсь жить сегодняшним днем и немного завтрашним. Никаких особых планов не строю, а стараюсь следовать традиции православной, да и японской – радоваться каждому дню, не зацикливаться на негативных вещах. Надо коллекционировать оптимизм! Негатива и мрачности в жизни и так хватает.
– Япония, которую вы сейчас упомянули, одно из главных ваших увлечений, так ведь?
– Мое главное увлечение – жизнь! А Япония… Однажды, еще будучи студентом ВГИКа, я наткнулся на фильм Акиры Куросавы «Расемон». Уже работая в Ленинграде, я стал читать об Акутагаве, статьи о нем периодически появлялись в журнале «Иностранная литература». Потом я нашел его рассказ «В чаще», по которому и был снят тот самый фильм Куросавы. Лет 20 я мечтал сыграть этот рассказ. В студии киноактера у нас был очень хороший режиссер, китаист и знаток Востока Михаил Богин. Вот с ним мы в итоге и поставили спектакль.
Мне действительно очень интересна потрясающая японская культура, я собрал неплохую коллекцию книг японских авторов, с удовольствием читаю японских поэтов. Да и вообще у меня дома большая библиотека, которую я перевез из Питера, когда решил вернуться в Орел. Помню, когда ездил по стране с многочисленными гастролями, вез отовсюду только книги. Вот это немногие из моих увлечений.
– А правда, что вы еще и пчел разводите?
– Конечно! Это мне осталось от родителей. Батя мой был пчеловодом, можно сказать, профессором в этом деле. Родители умерли, а ульи с семьями остались. И когда я вернулся в Орел, грех было их бросить. Да я и не только пчелами занимаюсь. Приехал, посадил сад, огородничаю потихоньку. Вот сейчас, в ближайшие дни, надо перец сажать…
– Удивительно. А ведь есть мнение, что люди творческие зачастую живут совершенно оторвано от реальности, считают, что заботы этого мира их недостойны. Какие уж там пчелы-огороды…
– Вот и я слышал, например, от очень хорошей актрисы Марии Наумовны Соколовой фразы вроде: «Что? Огород?! Это же ужас!». И мне это странно. Есть великие люди: мыслители, ученые, люди искусства – словом, интеллигенция, – которые с удовольствием занимаются хозяйством. Приезжая в Орел все те годы, пока жил в Петербурге, я нигде так не отдыхал, как помогая отцу по хозяйству. Как будто от земли орловской набирался сил.
«Я всю жизнь тяготел к театру»
– Покинув отчий дом, вы уехали поступать во ВГИК. Значит, первоначально свой творческий путь хотели связать именно с кино?
– Первоначально я окончил в Орле три курса физмата в нашем пединституте. В тот период здесь открывался народный театр пьесой «Наша молодость», в которой я играл главную роль. Потом действительно поехал поступать в Москву, и меня приняли во ВГИК. Восемь мальчиков и восемь девочек на курсе, замечательный педагог по актерскому мастерству Анатолий Григорьевич Шишков, актер мхатовской школы, который возился с нами как с детьми. Затем – «Ленфильм». И хотя снимался я довольно много (среди киноработ Александра Липова роли в таких фильмах, как «Тихая Одесса», «Севастополь», «Время, вперед!», «Республика Шкид», «Зеленые цепочки», «Разрешите взлет», «О тех, кого помню и люблю» и др. – Прим. автора.), но постоянно репетировал на театральной площадке. Поэтому мне не трудно было поехать куда-то на выступление, показать фрагмент и уйти не под стук собственных каблучков, а под зрительские аплодисменты.
– Те долгие годы, что вы прожили в Ленинграде (позже Петербурге), не потерянное для вас время?
– Не потерянное, это точно. Там я духовно воспитывался, рос. Потихонечку стал читать Евангелие, Гумилёва. Познакомился с замечательным редактором на радио – Людмилой Дмитриевной Стеклянниковой, которая оказалась приятельницей Льва Николаевича Гумилёва, ни больше, ни меньше. Началось же все с того, что я сделал композицию «Человеческая жизнь» к 100-летию со дня рождения Акутагавы. А Игорь Борисович Дмитриев, народный артист, с которым мы были в очень хороших отношениях, предложил мне продать эту композицию на радио. Я, конечно, согласился. Мы пришли на радиостанцию, я прочитал композицию Стеклянниковой, и она приняла ее в эфир практически без единой правки. Так я и «прописался» на ленинградском радио, читал там около десяти лет. И этот период был очень интересный!
– Вы много играли и в кино, и в театре. Как вам кажется, воплотить персонаж сложнее на театральной сцене или в кадре?
– Понимаете в чем дело… В кинематографе большей частью не открывают способности в артисте, а эксплуатируют готовый материал. Кинорежиссеры в большинстве своем компиляторы. А сейчас особенно. Как говорил французский кинорежиссер Рене Клер: «У меня уже готова картина, осталось только ее снять». Режиссер уже знает, какой актер ему нужен. Поэтому часто берут артистов с определенным сложившимся амплуа. Как таковой работы с артистами не происходит. Редко бывает по-другому. В театре же актер развивается, он растет. Поэтому я всю жизнь тяготел к театру. И, слава Богу, в Орле я именно этим и занимаюсь. Тем более, отношения здесь добрые, талантливый худрук, коллектив маленький, никто никого не подсиживает, и атмосфера вполне творческая.
– Актеру приходится играть разных людей, зачастую нисколько на него самого не похожих. Какая внутренняя работа помогает вам «собрать» образ, проникнуть в него и вывести на сцену?
– Я где-то прочитал слова Ермоловой о том, что надо найти «внутреннего человека» в образе, найти на самой глубине. Вот это я и стараюсь делать. Артист – это инструмент. И, дай Бог, чтобы в нем самом была большая палитра образов, тогда он сможет сыграть многое.
–А есть ли среди персонажей, вами сыгранных, кто-то, в ком вы чувствуете схожесть с собой?
– Мне в кино, например, приходилось играть людей, на которых я совсем не хотел бы походить. В картине «Разрешите взлет», например, я играл техника Климова, разгильдяя, из-за которого погибает летчик. Но играть-то приходится собой, поверить нужно в эту ситуацию и надо затрачиваться. Тогда и зритель будет все правильно воспринимать. А возвращаясь к вашему вопросу… Роль, которую я играю в спектакле «Вечер», мне очень близка.
Ищите богатство духовное
– Александр Александрович, вы ведь актер с колоссальным опытом и житейской мудростью. Наверняка есть чему научить молодежь. Не возникает такой потребности?
– В Евангелии есть такая мысль: зерно нужно бросать в благодатную почву. И учить нужно тогда, когда есть понимание, что тебя воспримут. Тот, кто хочет научиться, пусть учится, спрашивает, и если такая потребность у человека есть, я это увижу и помогу.
– Так есть эта потребность? Вы общаетесь с молодыми актерами и в жизни, и в театре. Есть у них потенциал?
– Есть, есть. Здесь есть способные ребята. Ну а талант – это работа и желание. Некоторые ребята сейчас уходят из театра, едут в столицу, пытаясь пробовать силы в кино. Но кинематограф сейчас странный, ориентированный исключительно на мегаполис. На виду одни и те же группки, и в эстраде, и в кино, и не так просто туда пробиться. Кто-то сказал: в наше время Шукшин бы не состоялся.
Меня еще, честно говоря, немного напрягает современная познавательная всеядность. Вот как я находил литературу: прочту книжку, а там ссылка на другую книгу, и ты ищешь уже ее. То есть получался такой переход из одного познания в другое, постоянное саморазвитие. А сейчас совершенно непонятно, каковы у ребят приоритеты, каковы критерии… Время ведь сложное, жесткое и даже жестокое, искушений много. И, дай Бог, чтобы что-то тебя вело, чтобы правильный был вектор.
– И что же должно стать этим вектором, на ваш взгляд?
– Во-первых, Господь дает человеку способности. Так развивай то, что Бог дал! Это не я, это великий мыслитель Шопенгауэр говорил: замечательно, если ты свою способность развиваешь. Вот тебе и вектор. Развивай, и будет интересно, не скучно жить. Вот некоторые говорят, что больше всего боятся одиночества. От одиночества идут в казино, пьют, в загулы пускаются, да все что угодно. А ведь люди, духовно богатые, не знают, что такое скука. Для них каждый миг жизни интересен!
Загрузка ...