Автор: Наталья БАЛАКИРЕВА
«ОВ» продолжает серию публикаций, посвященную предстоящему в марте Единому дню голосования, и предлагает вниманию читателей интервью с известным российским экспертом – политологом, журналистом и историком – первым вице-президентом «Центра политических технологий» Алексеем МАКАРКИНЫМ.
МАРТ 2011 – ЭТО ЗОНА ТЕСТОВ
– Алексей Владимирович, не так давно вы говорили о том, что предстоящие мартовские выборы будут расцениваться как праймериз перед выборами в Госдуму. И в то же время заметили, что этот раунд региональных выборов пройдет достаточно скучно и предсказуемо. Каковы все-таки особенности начавшейся кампании?– Мартовские выборы – это действительно в какой-то мере праймериз и в то же время не праймериз. Праймериз, потому что они будут оцениваться так наблюдателями, элитами, экспертами, журналистами. По ним будут определяться шансы всех партий, участвующих в выборах, на прохождение семипроцентного барьера.
Почему это не праймериз? Потому что есть две логики – региональных и федеральных выборов. Иногда эти логики практически соединяются, как это было на парламентских выборах 2007-го, носивших фактически плебисцитарный характер. На них голосовали не столько за «Единую Россию», сколько за Владимира Путина, за поддержку его политического курса – так называемого «Плана Путина». Соответственно, распространение плебисцитарных выборов с Путиным на регионы могло проводиться только с максимально задействованным административным ресурсом. Но на каком-то этапе резьба должна была сорваться. И она сорвалась в октябре 2009 года, когда в Московскую гордуму прошли только две партии, притом что Москва – достаточно плюралистический город. Это привело к тому, что три фракции ушли из зала заседания Государственной Думы. А затем состоялось политическое заседание Государственного Совета, на котором была создана специальная рабочая группа, были даны определенные сигналы. В частности, не мешать партиям проходить в региональный парламент. Таким образом, у малых партий несколько расширились электоральные возможности, что было заметно по выборам в 2010 году – весенним и осенним. Тогда же у «Единой России» наблюдался серьезный разброс результатов: и самые низкие проценты в Новосибирской области, и запредельные цифры в Туве. Но, думаю, что главной предсказуемой «особенностью» той кампании было то, что везде выиграла «партия власти». Нынешняя кампания вполне отражает тенденции кампаний 2010-го.
– Многие губернаторы не возглавили списки региональных отделений «Единой России». С чем вы это связываете?
– Как это ни странно прозвучит, связано это с главной интригой ближайших месяцев – возглавит ли Владимир Путин список «Единой России» на федеральных выборах. То, что многие губернаторы не стали во главе региональных списков «Единой России», по-видимому, снизит воздействие административного ресурса. А это означает, что мы будем снова наблюдать апробацию ситуации, при которой список «партии власти» будет возглавлять не губернатор, а кто-то другой, например, космонавт, как в Кировской области. Соответственно, если «Единая Россия» выступит неплохо, то, возможно, на парламентских выборах будет совершенно не обязательно, чтобы её список возглавлял премьер-министр. Не случайно Владислав Сурков заявил, что «Единая Россия» может и не получить две трети в новой Государственной Думе. Но это сценарий без Путина, с которым «Единая Россия» почти наверняка получит две трети.
– Вы полагаете, что всё будет зависеть от желания премьер-министра идти или не идти на выборы? Кстати, он уже обмолвился о том, что не исключает своего участия.
– Думаю, это будет зависеть от целого ряда факторов: и от желания самого премьер-министра, и от расклада сил в правящей диархии, и от того, кто пойдет в президенты. Конечно же, в «Единой России» очень хотят, чтобы Путин возглавил список. Однако я думаю, что Путин примет решение не раньше середины 2011 года.
– То есть тогда уже можно будет делать прогнозы о выборах 2012 года?
– Знаете, тоже очень аккуратно. Сейчас, как я понимаю, в интересах Путина как можно дольше оставлять вопрос «кто будет следующим президентом» в подвешенном состоянии. Со стороны команды Медведева, конечно, есть сигналы о том, что Медведев может баллотироваться, но сейчас держится пауза. Вполне возможно, что решение будет принято после парламентских выборов, как это уже было.
ТРЕБОВАНИЯ К ВЛАСТИ ВОЗРАСТАЮТ
– Повлияли ли на выбор идеологической платформы нынешней кампании события 11 декабря 2010 года, происходившие на Манежной площади? В конце 2010-го некоторые политологи утверждали, что основными темами предстоящих выборов могут стать «региональный патриотизм» и даже «национализм».
– Полагаю, что на мартовских выборах, так же, как и на декабрьских, главной темой будет социальная. Именно она волнует людей всегда, во всех странах, а тем более сейчас, когда мы выходим из кризиса. Кстати, интересный факт: в кризис люди хотели, чтобы их просто кто-нибудь спас. Кто угодно и как угодно. Сейчас же у людей появляется гораздо больше требований к власти. Они задумываются, насколько справедливо и в чьих интересах власти проводят социальную политику. На эти вопросы должны быть даны очень четкие ответы в ходе проведения кампаний.
Говоря о теме «регионального патриотизма», замечу, что использовать ее нужно, но осторожно. Здесь важно, чтобы в Кремле её вдруг не сочли за сепаратизм. Поэтому регионалам придется проходить по грани. Скорее всего, местные отделения «Единой России» будут сосредотачивать внимание своих избирателей на том, как они боролись с кризисом, как защитили людей. То есть речь будет идти не о «региональном патриотизме» как таковом, а о «региональном патриотизме» в связи с конкретной социальной проблематикой.
Что касается межнациональных вопросов, то я не думаю, что их будут раскручивать. Наша власть не очень хочет, чтобы джинн вырвался из бутылки. Вспомним, что было с «Родиной», которая в 2005 году стала развивать тему о том, что из Москвы нужно вымести мусор. Такая вроде бы нейтральная фраза, но в партийном ролике демонстрировались фигуры, изображавшие мигрантов.
Полагаю, что теперь будет немного иначе. Сейчас представители власти, причем на федеральном уровне, могут дать некие сигналы. Например, наказать тех, кто совершил преступления в рамках межнациональных конфликтов. Причем, скорее всего, какие-то действия будут предприняты и в отношении националистов, и в отношении мигрантов. Но в любом случае, эта тема не будет профилирующей.
О МЕСТНОМ КОЛОРИТЕ
– На прошлых досрочных выборах мэра города Орла КПРФ весьма плодотворно применяла тему «регионального патриотизма» в борьбе с действующим кандидатом от «Единой России». Несмотря на то, что кандидат от «партии власти» выиграл, она была и остается достаточно мобилизующей, поскольку обе ветви исполнительной власти возглавляют не орловцы.
– Действительно, здесь мы сталкиваемся с некоторыми проблемами. Коммунисты могут продолжить эксплуатировать идеологию «регионального патриотизма». Но если КПРФ вдруг получит большинство в вашем городском парламенте, то у региона, его руководителей наверняка возникнут проблемы с федеральным Центром.
Конечно, многие избиратели не любят «Единую Россию». Но большинство из них прагматично голосует за нее, потому что «партия власти» всем обещает решить их проблемы – договориться, «выбить» деньги, найти ресурсы. Коммунисты этого делать не могут. Еще меньше это могут делать все остальные. У оппозиции всегда ведь можно поинтересоваться: «Ребята, а что мы будет иметь с того, что мы за вас проголосуем?» – «Да мы региональные патриоты!» – «А вы с Министерством финансов сможете договориться? А с Министерством регионального развития, а с аппаратом правительства? Как к вам будут относиться к администрации президента?» Сразу столько вопросов возникает…
– Известно, что орловское отделение «Единой России» в конце прошлого года находилось в подвешенном состоянии, не могло определиться со стратегией предстоящей кампании. Возникли разногласия – то ли продолжать деконсолидацию региональных единороссов, то ли все-таки пойти по пути объединения местных элит. Насколько распространены такие ситуации?
– В подвешенном состоянии были не только единороссы в Орловской области, но и в других регионах. Например, в Смоленске, где в новый городской Совет в марте прошлого года «Единая Россия» провела 24 члена партии и сторонника из 25 возможных, а потом, по осени, не смогла выбрать мэра. Можно привести еще множество других примеров. По сравнению с ними ситуация в Орловской области выглядит не такой уж критической. В чем проблема «Единой России»? Да, она консолидировала все элиты – всех основных игроков периферии. Они могут успешно выигрывать выборы. Но дальше начинается вопрос о разделе власти и постов. Вот тут-то и происходит самое интересное, потому что в силу вступает не партийная, а клановая логика с конкретными политико-экономическими интересами.
В РЕГИОНАХ СИТУАЦИЯ СЛОЖНЕЕ, ЧЕМ В ЦЕНТРЕ
– Орловские выборы в горсовет – одни из последних по мажоритарной системе, но, тем не менее, они будут связаны едиными партийными стратегиями. Как вы относитесь к партизации муниципальных выборов?
– Эта идея возникла от того, что её поддержали все партии – и «Единая Россия», и парламентская оппозиция. Последняя – понятно почему. Потому что в округах у нее не много шансов. А партизация выборов создает для малых партий дополнительную возможность провести хотя бы по одному депутату и быть представленными в органах местного самоуправления.
Почему «за» выступила «Единая Россия»? Потому что ей сложнее контролировать одномандатников. В их деятельности нередко доминируют собственные политико-экономические интересы. А руководству «Единой России», конечно же, хочется, чтобы партийные фракции голосовали более сплоченно, чтобы не было многочисленных конфликтов, таких, как в Смоленске или Мурманске.
Вместе с тем замечу, что смешанная система не гарантирует не только соблюдения воли избирателей, но и искомого эффекта. Вспоминается пример Нижнего Новгорода, где люди фактически голосовали за мэра Булавинова, а фракция пошла против мнения Высшего и Генерального советов партии и провела на пост мэра сторонника губернатора Шанцева.
Кроме того, не нужно забывать, что есть определенная специфика местного самоуправления. На этом уровне голосуют за людей лично знакомых – либо по-человечески, либо по результатам их деятельности. Если же начнется голосование за партии, как и на региональных выборах, то этот уровень власти отдалится от граждан, поскольку для новых депутатов единственным ориентиром станут партийные дисциплина и лояльность. А если не станут, то не подчинившиеся депутаты просто в следующий раз не попадут в партийный список на проходные места. И это только одна проблема – техническая.
Вторая проблема политическая. Пропорциональную систему достаточно легко ввести, если в парламенте 450 депутатов, как в Государственной Думе. Но если в городском собрании 20 депутатов, всё сложнее. Что, к примеру, делать партии, которая получила 8-9 процентов голосов? Как их считать? Как один мандат? Здесь возможны искажения за счет округления в ту или иную сторону. Результаты подсчета могут провоцировать серьезные конфликты, в том числе на уровне федерального Центра. Поэтому я думаю, что логичнее было бы оставить схему избрания на муниципальном уровне в том состоянии, в котором она была. В то же время я понимаю, почему президент пошел навстречу партиям. Если бы он этого не сделал, то его бы обвинили в том, что он зажимает оппозицию.
– Можно ли в этой связи говорить о выстраивании некоей партийной вертикали власти?
– Речь скорее идет не о партийной вертикали, а об усилении роли партий. Ведь если говорить о федеральном уровне, то очевидно, что, к примеру, «Единая Россия» продолжает сохранять свою инструментальную роль, проявляющуюся в самых разных случаях. Когда, например, нужно принять тот или иной непопулярный закон или антизападные решения, в случае если у России и Запада не совпадают какие-то интересы, или, наоборот, постановление по Катыни. На региональном уровне у партии иногда амбиций побольше. Это связано с тем, что там меньше контроля, присутствуют разные интересы – мэра, губернатора, других игроков, в том числе финансово-политические. Но это опять-таки свидетельствует не о том, что у партии есть своя идеология, своя четкая идентичность, а просто о том, что в регионах ситуация сложнее, чем в Центре. Здесь политическая борьба носит иногда более острый характер. А так как все элиты интегрированы в «Единую Россию», приходится бороться внутри партии.
– Ваш рецепт повышения партийной конкуренции.
– Думаю, что многое будет зависеть от того, зарегистрируют ли новую оппозиционную партию. Ведь у нас семь партий, причем четыре – парламентские, а три – непарламентские. Из них только две можно назвать оппозиционными – это КПРФ и «Яблоко». Все остальные партии в той или иной степени провластные. Например, «Правое дело» очень резко критикует премьер-министра, но очень хвалит президента. То есть назвать её оппозицией крайне сложно.
Я полагаю, что если начнется определенная либерализация внутри политической системы, то повысится и конкуренция. Другое дело, что вряд ли это произойдет до парламентских выборов. На них, с наибольшей вероятностью, мы увидим всем нам знакомые лица. А после всё будет зависеть от того, каков будет формат власти, какие люди будут стоять у руля. А самое главное, какие идеи они будут выдвигать. Но в любом случае без либерализации партийной жизни, упрощения возможностей создания новых партий, снижения бюрократической составляющей, дальнейшего уменьшения минимально необходимого числа членов партии (у нас сейчас 45 тысяч, а будет 40 тысяч, что все равно очень много) конкуренцию повысить не удастся.
В следующем номере читайте продолжение беседы с нашим гостем Алексеем Макаркиным, в которой поговорим о судьбе и перспективах государственных средств массовой информации.
Загрузка ...