Бессистемные записи (2)

2019-02-08

Автор: Владимир Ермаков

Читая записки путешественника Степана Крашенинникова «Описание земли Камчатки» (1755), Александр Пушкин делал выписки, сохранившиеся в его архиве. Вот одна из них: Камчадалы плодились, несмотря на то, что множество их погибало от снежных обвалов, от бурь, от зверей, потопления, самоубийств etc., войны… Вот еще: О боге и душе хоть и имеют понятие, но не духовное.



Читая выписки Пушкина, я впал в философическую резиньяцию; как-то само собой подумалось, что принципиальной разницы между нами и ними, в сущности, нет. Реалии другие, а реальность та же. Плодимся, правда, не шибко, а в прочем с ними сходны весьма: и от стихийных бедствий (а также дорожных аварий) много нас гибнет, и злые собаки, бывает, порвать могут, и снег со льдом каждой зимой рушится с крыш на наши бедные головы, и на водах по глупости тонем, и руки на себя по дурости накладываем, и в конфликтах разного рода губим друг друга несчетно… да и понятия о Боге и душе, несмотря на общее воцерковление, у нас весьма смутные. Нешто не камчадалы?

* * *
Любое дело, в коем усердие превозмогает рассудок, приводит к результатам, обратным намерениям. Одним из общественных движений, далеко превзошедшим свои цели, стало движение по защите женщин от принуждения к интимности; по-английски это моральное или ментальное давление именуется harassment’ом.
Понятие sexual harassment невозможно зафиксировать в точных терминах, поэтому возникают проблемы с его трактовкой. Речь идет о нежелательном внимании сексуального характера, которое ставит жертву в двусмысленное положение. Это не только попытки соблазнения женщины, не настроенной на амуры, но любое вольное к ней обращение, задевающее ее женское достоинство.
В последние годы западное общество целеустремленно занялось гонением сексуально озабоченных особей мужского пола, обвиненных в недостойном поведении. Пострадавшие от ухаживаний объединяются под лозунгом (хештегом) #MeToo (и я тоже). Это модное поветрие охватило широкие слои униженных и оскорбленных представительниц слабого пола, намеренных превратить свою слабость в активную силу. Новые амазонки не дают пощады никому из тех, кто становится жертвой амурного ресентимента. Так загнанный в пятый угол продюсер Харви Вайнштейн лишился всякого достоинства (в том числе мужского: чтобы остаться на воле, ему пришлось согласиться на химическую кастрацию). Так под давлением общественности был вынужден уйти в отставку министр обороны Великобритании Майкл Фэллон: кто-то вспомнил, как во время интервью он имел наглость коснуться колена журналистки. А член уэльского правительства Карл Сарджент, отстраненный от должности после обвинения в сексуальных домогательствах, не вынес травли в СМИ и покончил самоубийством.
Для нынешнего этапа борьбы полов, когда слабый пол мстит сильному за все былые обиды, характерны три момента: 1) доказательства преступного деяния (в виду специфических обстоятельств) отсутствуют; 2) обвинения выдвигаются через многие годы после возможного (или вымышленного) события; 3) претензии предъявляются исключительно celebrityes (знаменитым или влиятельным людям). Последнее особенно обидно; похоже на социальную дискриминацию обыкновенных бабников, с которых нечего взять, кроме…

* * *
Непредвзятый взгляд различает одну характерную особенность нравственного протеста против мужского шовинизма – политическую целенаправленность. Как только Дональд Трамп стал кандидатом в президенты США, сразу у десятка пожилых женщин проснулись нежные чувства, якобы оскорбленные им в годы невозвратной юности. Хорошо, мужик оказался из тех, кого голыми руками (и даже голыми ногами) не возьмешь, а то бы сегодня страной заправляла дама, муж которой, занимая некогда тот же пост, подвергся сексуальному искушению со стороны одной из служащих Белого дома. В результате чего едва не потерял работу. Но таки удержался на посту. Тогда критерии неприемлемого поведения были еще не так радикальны. Теперь же нравственные требования американцев друг к другу ужесточились настолько, что в недалеком будущем можно ожидать полной и окончательной победы строгой морали над здравым смыслом.
Представил себе гипотетическую ситуацию: во время политического кризиса в конгрессе США пациентки престижной психиатрической клиники в массовом порядке подают в Верховный суд жалобы, в которых обвиняют наиболее влиятельных конгрессменов в сексуальных домогательствах. Подробности преступлений по причине нервного расстройства они вспомнить не могут, а по соображениям благопристойности вспоминать не хотят. И что тогда делать истеблишменту? Полный коллапс! Насколько я знаю, такого еще не было. Но, логически рассуждая, вполне может быть. Опыт подрыва репутаций путем спровоцированных скандалов прочно входит в методический арсенал современной политики.
С нашими политиками, однако, такой номер не пройдет. После несчастного случая с человеком, похожим на генерального прокурора Скуратова, сексуальных скандалов с участием официальных лиц у нас не было. Не с чего им быть. В нашей стране эротика отделена от политики… так же, скажем, как церковь от государства. Да и, помимо того, наши сановники не склонны к излишествам в любви – их либидо удовлетворяется злоупотреблениями во власти. Более чем. А что касается прочих наших celebrityes, так они готовы как угодно домогаться кого угодно, лишь бы оказаться в центре скандала, повышающего их претензии на знаменитость. Зависимость поп-кумиров от молвы обратно пропорциональна их реальной ценности. А дурная слава все равно слава.

* * *
Нынешний реванш фарисейства в сфере ars amatoria1) возмущает мое человеческое достоинство. Я расцениваю сложившееся положение как установление тоталитарного режима в области интимных отношений. И нарушение нравственного суверенитета личности. С ранней юности движущей силой моего духовного развития являлся скрытый конфликт умника и бабника. В данном случае они заодно. Умник считает происходящее профанацией, а бабник провокацией. Тысячи лет люди вырабатывали тонкую и сложную диалектику гендерных отношений, и отказ от ее прекрасных рисков равносилен сведению эротических ритуалов любви к регламенту сексуальных контактов.
Мистика пола и метафизика гендера составляют бинарную оппозицию телесности и духовности, создающую жизненное напряжение. Нивелировать разность между женской и мужской сущностью – лишить человечество экзистенциального потенциала.
В нашей отличности залог нашей общности. Понять друг друга нам непросто. Женщины думают, что все мужчины одинаковы, и в этом их сила; мужчины думают, что все женщины разные, – это их губит.2) Отсюда все горести любви. И отсюда все ее радости. Ей-богу, при всех издержках страсти вторые с лихвой покрывают первые.

* * *
Во всяком общем деле выделяются два вида деятелей – созидатели и заседатели. Одни делают дело, а другие отвечают за него. Пока руководство не выходит за пределы разумного, ход событий соответствует порядку вещей. Однако бюрократия, подобно опухоли (доброкачественной или злокачественной), незаметно и неуклонно расширяет свое место в социальном организме. Когда заседатели в ходе оптимизации управления получают полную власть над созидателями, в экономике начинается кризис, грозящий коллапсом. Что-то вроде того, что происходит последние годы в нашем экспериментальном регионе.
Кажется, кроме ответственной и общественной работы, другой у нас в городе почти не осталось. Посмотришь региональные информационные программы, где половину новостного контента составляют заседания, совещания, собрания, презентации, а также различные форумы, тематические мероприятия и юбилейные празднования, невольно начинаешь сомневаться в разумности нашей действительности. Возникает впечатление, что только те, кто по необходимости остаются на рабочих местах, занимаются делом – все остальные заняты улучшением условий и усилением усилий.
Вспоминается определение французского моралиста: Деятельность – это проявление беспокойной силы, леность – спокойного бессилия.3) Что бы он ни имел в виду, к нашей действительности это применимо в самом широком смысле. По мере того, как правительство наращивает производство указаний и наказаний, распоряжений и запрещений, а также долгосрочных программ, не обусловленных потребностями, и масштабных проектов, не обеспеченных возможностями, коэффициент полезного действия бюрократической машины становится мнимой величиной. Вглядываясь в ответственные лица, составляющие региональную управленческую элиту, различаешь на них выражения беспокойной силы и спокойного бессилия. Впрочем, разница между этими ментальными состояниями не имеет социального значения, поскольку общий результат их действий один и тот же. Диалектика, однако…

* * *
Не то чтобы я был снобом, но решительно не признаю за простыми людьми каких-либо преимуществ перед сложными. Мне не понятен пафос тех, кто наличие общих свойств считает личным преимуществом. Этот ложный пафос мастер сарказма спародировал в парадоксальном высказывании: Я такой же, как и вы все, только лучше 4). Понять, на чем основана такая социально-психологическая позиция, довольно затруднительно. Ни казенные патриоты, ни церковные активисты, ни доморощенные казаки не подтверждают собой то, что утверждают о себе. Если чем они выделяются из народа, разве что пустым тщеславием. Так что их самомнение, мягко говоря, сильно завышено. Даже если поверить в благие намерения. Как говорят хасиды, грешник, сознающий свою греховность, лучше, чем праведник, сознающий свою праведность.
Согласно чешскому преданию, когда по приговору инквизиции на площади сжигали философа Яна Гуса, к костру подошла некая старушка (вероятно, из церковных активистов) и подбросила в огонь хвороста. – О, святая простота! – воскликнул великий гуманист, жалея о ее невежестве. На основе этого случая писатель Феликс Кривин сочинил притчу. Вот что, по его мнению, произошло дальше.
Старушка почувствовала себя польщенной. – Спасибо на добром слове, – сказала она. И подкинула в огонь еще пучок хвороста. Ян Гус молчал. Старушка постояла в ожидании, а потом спросила: – Что ж ты молчишь? Почему не скажешь снова ”О, святая простота”? Преодолевая смертные муки, Ян Гус поднял глаза. Перед ним стояла все та же простая старушка. Но не просто простая, а гордая своей простотой.
Нет, я не эксперт по общественным проблемам, а тем более не арбитр в нравственных вопросах, но почему-то мне представляется, что такие старушки (разного пола и возраста), гордые своей простотой, составляют активное большинство политических организаций и патриотических движений, особенно тех, что поддержаны властью предержащей. Участие в ритуалах одобрения и осуждения придает тому, кто собственного значения не имеет, общественное значение. Уж мы-то знаем… Умственная простота, превращенная в моральный ресурс, если не хуже воровства, то сродни ему.

* * *
Как бы ни была важна цель общественной деятельности, никакие организации и объединения, в том числе престижные, не вправе претендовать на особые привилегии для своих членов. Когда какой-либо охломон облачается в порты с лампасами и папаху с крестом, этого дресс-кода недостаточно, чтобы относится к нему иначе, чем он заслуживает без присвоенных ему (или присвоенных им?) знаков различия – в голом, так сказать, виде. И если некий сукин сын становится членом влиятельного политического объединения – скажем, партии «Единая Россия», – это не в честь ему, а в позор партии. Так же, как удостоверение члена Союза писателей России не прикрывает авторитетом русской литературы отдельно взятого литератора. И так далее.
Человек среди людей судится сам по себе, вне зависимости от того, чего он член. Заявленные претензии каждого должны быть обеспечены личными достижениями. А покуда не так, порядку в наших делах не будет. Разных общественных объединений у нас все больше и больше, а гражданского общества как не было, так и нет.

1) Название поэмы Овидия, ставшее общим обозначением науки страсти нежной; переводится с латыни как искусство любви.
2) Рамон Гомес де ла Серна «Грегерии».
3) Люк де Клапье де Вовенарг «Размышления и максимы».
4) Даниил Хармс «Записные книжки».