Автор: Екатерина КАШИНА
Весть о войне застала семнадцатилетнюю Пелагею Трубицыну на Украине, в Сумской области. Тогда, в июне 1941 года, она окончила второй курс пищевого техникума, сдала последние экзамены и ждала летних каникул.
– Нам в техникуме выдали документы и отправили по домам, – рассказывает Пелагея Алексеевна.– Когда добралась до Харькова, город уже бомбили. Вернуться на поезде домой, в Орловскую область, было практически невозможно. Но мне повезло: сумела запрыгнуть в товарный поезд. Ехала в вагоне с углем. Пыль летела в глаза, но я терпела.
Дома ждали только братья и сестра. Отца забрали на фронт. Пелагее пришлось взять все хозяйство в свои руки. Потом была оккупация. Когда освобождали Красную Зарю, Пелагея вместе с другими как могла помогала солдатам: расчищала дороги, собирала гильзы от снарядов и оружие, чтобы потом их переплавить.
Сразу после освобождения девушка была направлена в 945-й артиллерийский полк 380-й стрелковой Орловской Краснознаменной орденов Кутузова и Суворова дивизии. Как студентке пищевого техникума, Пелагее доверили самый почитаемый бойцами объект – полевую кухню.
Присягу девушка приняла 19 июня 1943 года. А уже через несколько дней – передовая, битва за освобождение Орла.
– Бои шли тяжелые…– делится воспоминаниями Пелагея Алексеевна. – Лишь в августе освободили Орел. Но на него страшно было смотреть: вокруг руины, пепел и дым. После Курской дуги мы прошли всю Белоруссию, Польшу, даже в Берлине удалось побывать.
Военно-полевое хозяйство Пелагеи было небольшое: всего несколько котлов – с кашей, с супом и с чаем. Иной раз варить приходилось практически из ничего. Продовольствия порой катастрофически не хватало. Что где попадалось, то и шло в котел.
– Из крапивы, если ее удавалась отыскать, варила суп, – вспоминает Пелагея Алексеевна. – Но особенно тяжело пришлось нам под Минском. Артиллеристам, чтобы хоть как-то продержаться, приходилось потрошить погибших лошадей, а мне – их готовить. Но даже в самые тяжелые моменты я никогда не унывала и не падала духом. Всегда шутила и улыбалась, но никому спуску не давала. Иной раз стоишь на раздаче, разливаешь по мискам суп или кашу, а тут какой-нибудь молоденький солдат слишком уж разошелся. Так я его по лбу половником. А он ничего, только пуще прежнего улыбается да рукавом лоб вытирает.
Нелегко пришлось еще совсем молоденькой Пелагее.
– Дров сухих днем с огнем не сыскать. А кормить солдат нужно. Вот и приходилось кресты с кладбищ жечь, – при этих словах Пелагея Алексеевна крестится. – Да простит Господь.
Под Данцигом сержанту Трубицыной пришлось подменить раненого связиста. Она передавала бойцам координаты для стрельбы артиллерии. Тогда Пелагею и ранило. Восемь осколков вонзились ей в левую ногу, чуть не разорвав ее в клочья. Из того боя девушку вынесли на руках еле живую.
Почти два месяца провела она на больничной койке, перенесла множество операций, но выжила.
– О Победе я узнала в больнице. Утром проснулись с девчонками от выстрелов. Испугались страшно. Подумали, что немцы вернулись и нам теперь уже точно конец. Я смерти не боялась, боялась в плен попасть. А потом раздался крик: «Победили!». Я и плакала и смеялась одновременно.
Десятого мая Пелагею Трубицыну выписали. Свой артиллерийский полк ей удалось разыскать лишь в Берлине. А потом был долгий, но такой радостный путь домой, на Родину.
За боевые заслуги Пелагея Алексеевна была награждена медалью «За отвагу» и орденом Великой Отечественной войны I степени.
В 1946 году семья Пелагеи Трубицыной, как и многие другие, голодали. Дом, в котором жила Пелагея Алексеевна со своими родными после войны, был ветхим, и, чтобы зимой не замерзнуть, приходилось затыкать трещины соломой.
Не стало легче жить Трубицыной и после замужества. Одна за другой родились три дочки-красавицы. Жили от копейки до копейки. О ремонте имеющегося или строительстве нового дома не могло быть и речи. Помощи было неоткуда ждать. От безысходности Пелагея Алексеевна пошла к первому секретарю обкома партии с просьбой посодействовать в улучшении жилищных условий. Он помог. Тогда и появилась у Трубицыной квартира в Орле, в которой она до сих пор и живет.
Сейчас Пелагея Алексеевна пишет стихи о войне. В них она рассказывает, через что ей пришлось пройти и что потерять.
Версты мои, версты…
Версты мои, версты…
Сколько их отмерила природа?
Сколько их придется
прошагать?
Медленно уходит год за годом
Жизнь моя, что подарила
мать…
Жизнь – невозвратимы
километры.
В них я прошагала много верст.
Раненой под Данцигом упала,
Дальше тут шагать мне
не пришлось…
Одежда, что была на мне,
сгорела,
Это был кромешный ад!
Восемь осколков вонзились мне
в тело.
Но выжила, ведь я –
герой-солдат!
Кормила солдат
по окопам-траншеям,
В пороховом дыму я под пулями
шла.
Только шла не простыми
шагами,
А все чаще на брюхе ползла…
Такое уж мне боевое заданье
Поручено было страной.
Ведь самое главное –
это питанье –
Мной выполнялось на передовой.
В мыслях часто версты те
считаю,
Что от дома до Берлина шла.
Может быть, последние шагаю
К дому, что мне Родина дала.
Мне 85. Наверное, немало.
Но стараюсь я еще пожить.
Бог и власть меня не обижают,
Белым светом надо дорожить!