Автор: Наталья Смоголь, фото Олеси Суровых
Если перефразировать слова товарища Сухова из кинофильма «Белое солнце пустыни», который размышлял о Востоке, то можно со всей уверенностью сказать: «Театр – дело тонкое». Это связано и со зрительскими ожиданиями, и с концепцией режиссера, которая может с ними не совпадать, и с модными тенденциями, и с классическим подходом, и со способностью реализовать задуманное. На все эти мысли меня натолкнули однодневные гастроли Тульского камерного театра, предложившего орловской публике 5 ноября сценическую версию культовой поэмы Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки».
Для подготовленной публики
Сразу нужно оговориться, что это не тот спектакль, на который можно идти скоротать вечерок, приятно и расслабленно провести время, отключиться от житейских проблем. Вот как раз к ним-то и придется подключиться, причем добавив все свое трагическое мироощущение.
Что и говорить, это спектакль для подготовленной публики, которая, во-первых, осознает, что произведение писалось в то время (1969–1970 гг.), когда оттепельные надежды начала 60-х годов сменились заморозками маразма эпохи застоя и назревал мощный протест против выхолощенной литературы соцреализма. А во-вторых, публика эта знает кое-что о постмодернизме, первыми ласточками которого в нашей стране стали Андрей Битов, Саша Соколов и, конечно, Венедикт Ерофеев, заполярный выпускник-медалист, московский отчисленный студент, впоследствии работавший во множестве самых разнообразных мест. В полном виде поэма «Москва – Петушки», это в высшей степени провокативное произведение Ерофеева, увидела свет в 1989 году в альманахе «Весть» (где, кстати сказать, была опубликована и подборка стихов орловского поэта Вадима Еремина). Уже в 1990-м поэма была издана тиражом в 125 000 (!) экземпляров, а послесловие Александра Величанского содержало такие слова: «Все наши соотечественники, родившиеся между тридцатыми и пятидесятыми годами, останутся, и не в истории одной лишь словесности, но и в истории всея Руси – ерофеевским поколением, ибо феномен Ерофеева не есть исключительно литературный феномен». Тут не поспоришь. Ерофеев стал символом эпохи. Об этом не раз писал поэт, эссеист из Орла Владимир Ермаков, с завидным постоянством обращающийся к имени этого автора.
Увлекательный квест
Прекрасная сценическая версия, созданная режиссером, основателем и художественным руководителем театра, а также исполнителем главной роли Алексеем Басовым, убедительно доказала, что произведение напоминает шкатулку со многими потайными доньями или же (с учетом современных реалий) – увлекательный квест по различным областям человеческой психологии и мировой культуры.
Первоначальный текст, безусловно, претерпел изменения, сценаристу от многого пришлось отказаться, но в речи главного героя, конечно, сохранилось безжалостное высмеивание советской действительности, законов соцреализма в искусстве, лозунгов, утративших смысл, вес и логику в бытовой жизни. Монолог главного героя изобилует официозными «слоганами», которые помещаются в размышления о физиологических процессах. Сцена недолгого бригадирства является пародией на производственную прозу. А все повествование начинается с такого архетипа, как Кремль, которого рассказчик ни разу не видел и к которому никак не может добраться, а выбегает к нему за несколько минут до гибели. Кремль высмеивается как фетиш, ведь о нем все говорят, к нему стремятся толпы туристов, ради галочки посещающие знаковые места. Вот и главный герой хочет хоть в чем-то стать обычным человеком, найти символ Москвы, страны и стабильности, но в Петушках его ждет любимая женщина и трехлетний ребенок, символы рая и счастья. А электричка, как и судьба героя, как и все в мироздании, совершив круг, оказывается в точке невозврата.
Абсурдность происходящего не будет неожиданностью, даже если просто обратиться к списку действующих лиц: Черноусый, Мудак, Митридат (Андрей Спиренков), Ангел, Декабрист, Рассудок (Владислав Басов), Ангел, Дарья (Елена Басова). И это еще не указаны эпизодические герои. А среди них как типичная официантка вокзального ресторана, так и демон-искуситель, подбивающий на самоубийство. Миры перемежаются, и дело не только в болезненном сознании персонажа. Но метафизика – это отдельный и продолжительный разговор.
Писатель отнюдь не случайно сделал путешествие центральным приемом, а режиссер подчеркнул его частотным круговым движением. Это позволяет создать панораму советской действительности, в которой можно обнаружить много забавного и трагического, трогательного и отталкивающего, но пересказом здесь не обойтись.
«Жертва внешних диссонансов и внутренних противоречий»
Филологами написаны тома о культурном фундаменте поэмы, ведь отсылок к литераторам и философам столько, что интеллектуальный уровень рассказчика не вызывает вопросов (лишь бы зрители узнавали расхожие цитаты из Радищева, Пушкина, Гоголя, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Гете, Данте, Рабле и прочих). Зато вызывают сомнение его волевые качества, моральный облик и прочее, о чем было принято говорить на товарищеских судах всего каких-то 50 лет назад.
Что же изменилось в наши дни? Каким может показаться этот «мыслящий тростник» современному читателю-зрителю. Думаю, в большинстве случаев, таким же никчемным алкоголиком и неудачником. Только уже не отказ строить коммунизм вменится Веничке в вину, а нежелание считаться с принципами ЗОЖ, идеалами успешности и прагматическими ценностями. И подумает горделиво обыватель, что он-то точно не проспал бы необходимую остановку и не затуманивал ежечасно свой мозг различными вредными напитками. Но тогда получается, что вовсе не для него классики нашей литературы культивировали в своем творчестве тип маленького человека, слабого и безвольного, до крайней степени не амбициозного и всеми унижаемого. А делали они это для тех, кто способен пробудить в себе снисходительность к порокам и слабостям, вспомнить о библейской истине «Не судите да не судимы будете». Задумаемся благодаря тульскому спектаклю, не пройдем ли и мы, брезгливо отвернувшись и самодовольно приосанившись, мимо раздавленного горем станционного смотрителя Самсона Вырина, опустившегося чиновника Мармеладова, ничтожного титулярного советника Акакия Акакиевича Башмачкина, обманутого инвалида Копейкина. Конечно, легко любить богатых и знаменитых, успешных и популярных, не догадываясь, а может, и не желая знать, через какие гадости, низости и мерзости пришлось им для этого пройти. А у юродивого Венички вся жизнь как на ладони, или на пюпитре, которые есть у каждого героя в спектакле, чтобы разыграть свою жизнь как по нотам, да вот только не получается. Самовлюбленный обыватель всегда был для наших классиков злейшим врагом, тупые моралисты вызывали едкий сарказм.
Отдельного разговора заслуживает символически продуманное и разумно лаконичное оформление спектакля: купе-кабинки вдалеке, лавка-мост-гроб на переднем плане. «Три ярких глаза набегающих» соотносятся не только с поездом, но и со всеми кризисными моментами в жизни персонажа. Невольно вспоминались слова Блока из стихотворения «На железной дороге»: «Любовью, грязью иль колесами она раздавлена. Все больно». Так и герой стал жертвой внешних диссонансов и внутренних противоречий, заложником романтической мечты и роковых обстоятельств. И как просто ему посоветовать: «Не пей, трудись, женись, будь как все». А он этого не может и каждым своим словом стучится-стучится-стучится в наши сердца, пытаясь пробить корку стереотипов, безразличия, самолюбования. Получится ли?
Орловский зритель в этот ноябрьский день смог увидеть результат огромного труда и любовного отношения к слову и литературе в целом, попытаться заглянуть за привычный круг тем и идей, познакомиться с ярчайшим образцом постмодернизма и оценить истинный профессионализм всех, кто был причастен к рождению этого спектакля.
Загрузка ...