Автор: Катерина Кашина
Политический обозреватель и ведущий телепрограммы с нескромным названием «Час Кучера» на канале «Совершенно секретно» завоевал себе репутацию «неудобного собеседника» и «неприличного телеведущего». Накануне приезда в Орел у журналиста-бунтаря появилось свободное время, чтобы пообщаться по телефону с «Орловским вестником». Станислав рассказал о своих рабочих планах, высказался относительно информационной политики в стране и мире, о зависимости и независимости журналистов и о том, что же его связывает с Орлом.
Своя игра
– Станислав, вас называют скандальным журналистом, нарушающим рамки дозволенного. Что вы об этом думаете?
– Отвечая на вопрос прямо, я о таких вещах давно не думаю. Скандальным? Не помню, что где-то меня так окрестили публично. Одна газета назвала «неприличным телеведущим» – в том смысле, что как политический обозреватель (а я вел тогда программу «25 час» на ТВЦ) я не вписывался в рамки государственного приличия, которые, цитирую ту заметку, «установила для телевидения власть». Если рамки дозволенного сейчас – не задавать острых, неудобных вопросов власти, не делать нелицеприятных для чиновников комментариев, то тогда все верно, я эти рамки нарушал и намерен продолжать в том же духе. Что и вам советую, иначе вы кто угодно, но не журналист. К слову, рамкам – во всех смыслах слова – я всегда предпочитал картины.
– Почему вы занялись именно документалистикой?
– Не совсем так. Я документалистикой никогда не занимался. В профессиональном смысле. Есть ведь документалистика в кинематографе, на телевидении, каждая со своей историей, четкими жанровыми особенностями, вписанными в летопись именами мэтров (один Михаил Ромм чего стоит!) и героями нового времени – Виталий Манский, Алексей Вахрушев, Юрий Шиллер. Это люди, для которых документальное кино – дело жизни, главная форма самореализации, если хотите, то, для чего они появились на этом свете. Я же просто однажды попробовал себя в новом жанре и снял зарисовку под названием «Русские грабли» – набор симпатичных монологов разных людей – от бомжей до кинозвезд – о вечном неверии русского народа в свои силы. Зарисовка получила несколько лестных для меня отзывов, две достойные профессиональные премии, но ни на одном канале показана так и не была. То ли я оказался не слишком настойчив, то ли теленачальники и в ней усмотрели крамолу и решили перестраховаться.
– Вы не переживаете по этому поводу?
– Да я вообще по не связанным со здоровьем близких поводам редко переживаю. Этой зарисовке аплодировал полный кинозал на фестивале в Киеве, ей присудили премию Артема Боровика профессионалы в Москве, сам я понял, что умею, а чему еще надо учиться. Тема моих «Грабель» жива, пока в России жив спор о судьбах Родины, так что эту пленку, если не размагнитится, показать можно будет хоть через сто лет, когда нынешние телечиновники уже успеют переродиться в виде баобабов или, в лучшем случае, самок кроликов.
Пару слов о работе
– В чем вы видите основную задачу журналистики?
– Из океана информации находить ту, которая важна для человека, то есть способна повлиять на его здоровье, благополучие или настроение. И затем – в увлекательной форме доносить эту информацию до адресата. Под информацией я понимаю не только голый факт, но и те экспертные комментарии, которые обычный человек не в состоянии оперативно собрать сам. Пример: журналист узнал, что из городского зоопарка сбежал молодой лев, который до этого съел смотрителя зоопарка, то есть стал людоедом. Задача журналиста – немедленно сообщить об этом горожанам, чтобы те попрятались по домам. Если лев никого не съел и при этом стар и просто заблудился сослепу – сообщить народу, чтобы ничего не боялись, в случае встречи, не дай Бог, не пытались убить бедное животное, а лучше позвали специалистов.
В любой сфере можно привести похожий по сути пример. Журналист получил документальные подтверждения того, что губернатор (прокурор, судья, главный милиционер, любой госчиновник) ворует бюджетные деньги. То есть те, которые мы платим в виде налогов из своего кармана. Полный вперед: пиши, снимай, делай так, чтобы в следующий раз твои сограждане знали, кого выбирать. Все просто. И это не мое видение задачи журналиста. Это очевидная вещь. Как очевидная вещь, что для пожарного главная задача – вовремя тушить огонь.
– Станислав, вы же были и газетным обозревателем. А где все-таки интереснее работается: на ТВ или в газете?
– Мне повезло: я был и остаюсь везде. Почти в буквальном смысле. Я работал репортером, спецкором, обозревателем в газете. Затем ведущим политической программы на телевидении. Затем ведущим ток-шоу. Снимал спецрепортажи и документальные зарисовки. Запустил и два года редактировал первый российский проект National Geographic Traveller. Был продюсером вещания выходных и ведущим на «Русской службе новостей». Сегодня совмещаю радио, телевидение и работу над интернет-порталом. Веду программу с нескромным названием «Час Кучера» на телеканале «Совершенно секретно», делаю политические комментарии на новом информационном радио «Коммерсант-FM» (это, пожалуй, самый интересный проект, в котором я и как журналист, и как менеджер участвую на сей момент), плюс еженедельно делаю авторскую программу об автомобильных путешествиях на «Авторадио».
Я это все к тому, что я на самом деле – путешественник, и это – главное мое призвание. Просто большую часть жизни я зарабатываю на хлеб путешествием по миру журналистики и получаю от этого огромное удовольствие. Интересно везде. Интересной или скучной свою жизнь или работу делаешь только ты сам, больше никто. Годы работы в «Комсомолке» начала 90-х – отдельный, ни с чем другим несравнимый кайф. ТВ-6 – совсем другая, по-своему грандиозная история. Радио сегодня – третья. Огромное значение играет команда, с которой работаешь. К примеру, сейчас на «Коммерсант FM» у нас такая команда, что я сто раз подумаю, прежде чем поменяю эту работу на, к примеру, позицию телеведущего на общенациональном канале.
Конечно, есть классические отличия между газетой и ТВ. Газета, особенно сегодня, это прежде всего качество обработки информации, глубина анализа, красота и авторство стиля, все, что связано собственно со словом. Я беру в руки газету для того, чтобы прочесть увлекательный текст, получить от этого удовольствие, иметь возможность прочесть его снова.
Телевидение сегодня – это прежде всего картинка, оперативность, дискуссия в прямом эфире. Вернее, так должно быть. На сегодняшнем российском ТВ спора в прямом эфире нет – и это главная причина, почему сегодня, повторю, именно сегодня, работа на метровых каналах мне малоинтересна. Нет прямого эфира – значит, нет жизни, движения, развития. Или другая аналогия. Сегодняшние общенациональные каналы – это такие местами симпатичные, местами уродливые зоопарки. А я даже на животных люблю смотреть на воле.
– Видите ли вы разницу между работой в региональном и федеральном СМИ?
– Принципиальной разницы нет – главная задача журналиста не меняется. Ищи, находи и доноси до людей правду. Отличия, конечно, есть, но они уже второстепенные. Второстепенные по сути, но, безусловно, способные играть очень серьезную роль в каждом конкретном случае.
Задача регионального СМИ – заботиться о жителях региона, будь то свой двор, своя деревня, свой город, своя республика. То есть освещать окружающую жизнь. Для меня идеальный пример работы региональной журналистики – это американские газеты. Мой друг Майкл Джэкобс, главный редактор небольшой газеты в городе Грэнд Форкс («Большие вилы») в штате Северная Дакота (по нашим меркам глубочайшая провинция в самом тривиальном, обидном даже смысле этого слова), несколько лет назад получил самую престижную награду американской журналистики – Пулитцеровскую премию. За серию репортажей о том, как горожане выживали и боролись со стихией в разгар страшного наводнения. Тогда у них в прямом и переносном смысле всплыло на поверхность много разного – и грязи, и красоты. По улицам плавали цветы и нечистоты, неприметные в обычной жизни люди становились героями, и распиаренные герои оказывались пустышками… Короче, конечно, в газете у Майка есть и международные новости, и комментарии политики Вашингтона, но есть несомненный приоритет местной информации. Потому что люди живут СВОЕЙ жизнью.
Когда и у нас народ перестанет делить страну на столицу и провинцию, перестанет надеяться на политиков или винить их в своих бедах, возьмет свою жизнь в свои руки, когда начнет развиваться местное самоуправление – вот тогда у нас появятся самостоятельные, свободные и самодостаточные региональные СМИ. Таких, кстати, в стране уже немало. Я знаю десятки талантливых журналистов, которые ни в какую Москву ни за какие коврижки не поедут – просто потому, что: a) им в своем Красноярске (Самаре, Орле) комфортнее жить; и б) у них есть возможность в родных городах реализоваться профессионально. Когда я начинал репортером, подобное было невозможно.
Упадок, но не падение
– В одном из своих интервью (а именно: при общении с Татьяной Фельгенгауэр – журналистом радио «Эхо Москвы». – Прим. автора.) вы сказали о падении качества журналистики. Все осталось на том же уровне или что-то уже изменилось?
– По-моему, это настолько очевидная история, что долго говорить о ней лишне. Расцвет постсоветской журналистики пришелся, безусловно, на конец 80-х и на все 90-е годы, которые сейчас модно ругать. Качество рождается в соревновании, или, выражаясь рыночным языком, в атмосфере свободной конкуренции. Позже гайки были закручены, и свободная конкуренция умерла как явление – в политике, в бизнесе, в СМИ. Соответственно, упало качество продукта. Но я оптимист и считаю, что это – временное явление. Новые информационные технологии окажутся сильнее любых старых технологий контроля, а естественное для человека стремление к свободе самовыражения и потребность в выборе переживут амбиции любых политиков.
– Станислав, что вы думаете о нынешней информационной политике в стране?
– Я по сути не раз отвечал и сейчас ответил на этот вопрос. «Мы должны контролировать все, что о нас говорят» – такова в течение последних десяти лет была позиция правящей верхушки, которую она – верхушка – успешно провела в жизнь. Сейчас – по разным причинам – ситуация меняется и скоро изменится до неузнаваемости, поверьте мне на слово. Какой ценой – другой вопрос, достойный общественной дискуссии на общенациональном уровне.
– Вы проработали на многих ТВ-каналах. Как считаете, вы независимый или все-таки зависимый журналист?
– Я человек, зависимый от игр собственного ума. А о том, какой я журналист, спросите у кремлевских чиновников, могу телефон дать.
– Расследование – опасная вещь… С кем или с чем пришлось столкнуться во время работы?
– Я не занимаюсь журналистскими расследованиями. С опасностями для жизни из-за профессии сталкивался редко, во время поездок в горячие точки. Да и чаще это был не профессионально необходимый риск, а игра с собственным характером.
Ну а что касается всяких неприятностей, которые разные люди в разное время пытались мне причинить потому, что кому-то не нравилась моя работа, – да, бывало всякое. И от эфира отстраняли, и устроить проблемы с законом пытались – но разве это «опасности»? Опасность – это когда адреналин фонтаном бьет, например, когда ныряешь на 75 метров без спецоборудования или по краю пропасти в горах с похмелья проходишь. Хотя и это ближе к глупости или безбашенному авантюризму…
– Самый интересный сюжет или история.
– Из эфира или из жизни? Их тысячи уже. Из жизни – на днях поймал «мотор», разбитую старую «четверку» («Жигули»). Сел и провел полчаса в обществе безногого (без ОБЕИХ ног!) шестидесятилетнего водителя. Он отсидел в колониях 14 лет, потом вышел, и через пару дней, когда снова собирался на дело, его сбила машина. С тех пор он инвалид, но занимается честным частным извозом. В этом человеке было столько жизненной энергии, оптимизма, смеха, свободы, радости, любви к жизни, что мне после этой встречи до сих пор странно, что у меня хватает слабости и глупости пребывать в плохом настроении.
Знаете, я столько всего видел, снимал, писал, что, честное слово, могу вспомнить историй на целую книжку. Которую, кстати, сейчас и начинаю писать. Напишу – поделюсь парой глав, обещаю. А пока поделюсь своими стихами.
– Есть ли у вас, так сказать, рабочая мечта? Проект всей вашей жизни?
– Создать мультимедийный холдинг, главной этической задачей которого станет построение общества свободных творческих людей.
– Станислав, а что вас связывает с Орлом?
– С Орлом связывает жизнь. Здесь живут мои близкие. Здесь друзья детства. Здесь в 80-е бабушка, улица и 19-я школа сделали из меня то, что я из себя представляю.
– Часто бываете в Орле?
– Реже, чем хотелось бы. Раза три-четыре в году. Чаще летом. Скоро, короче, снова заеду.
Дождь – это солнце
Небо расплакалось морем
тяжелых,
Теплых, прозрачных,
искрящихся слез.
Праздник безумцев, детей
и влюбленных,
Время чудес и разбуженных
грез.
Эй, вы, усталые серые лица!
Жертвы успеха с засохшей
судьбой!
Дождь – ваш божественный
шанс измениться,
Вспомнить мечту,
объясниться с собой.
Бог не дурак и не плачет
напрасно.
Друг, ты от ливня бежать
не спеши!
Вспомни, как в дождь ее губы
бесстрашны…
Лей океанами душ для души!
Форма
русского успеха
Быть безжалостным
к бюджетам
Бесконечной госказны
И порядочным при этом
Верноподданным страны,
Хищно грабить государство,
А друзьям любовь дарить –
Так живет мое пространство,
И в ином мне не прожить…
Красть и искренне страдать –
Форма русского успеха,
Спьяну Чехова читать
И о Боге вспоминать
То от боли, то от смеха.
Осень 2000-го
Сгоревшая башня. Утопшая
лодка.
Продажная Дума. Карманный
Сенат.
А пипл по-прежнему хавает
водку.
Сегодня – поминки,
а завтра – парад…
From Russia
with Love
Я сквозь слезы смотрю
На раздетое тело
Своей милой, родной,
Но продажной страны.
Наш развод неизбежен,
А я неумело
Все пытаюсь спасти
Наши общие сны…
Нам же снилось когда-то,
Что вместе сумеем
Вопреки всем пророкам
Построить семью,
Осчастливить детей,
И при жизни успеем
Смело выпить до дна
За удачу свою…
Нынче глупо считать,
Кто кому сколько должен,
Кто кому изменил,
Кто кого обокрал…
Налицо только факт:
Наш союз обезбожен,
На доверии крест,
И я просто устал…
Я по-прежнему крепко
Люблю и привязан
К ее пьяным, чумным
И тоскливым глазам.
Я, наверное, правда,
Ей многим обязан,
Но есть нечто,
Чего ни за что не отдам.
И что родина алчет,
Судом угрожая,
То прося, то
С циничным прищуром зовя.
Это то, за что я
был всегда уважаем
Всеми теми, кого уважаю и я…
Это слово и сущность
Простые, как роды,
И, как роды, священные
Смыслом своим.
Это дух, ощущение и сила
свободы,
И свобода остаться собою
самим.
Каждый отдыхает
по-своему
Поцелую в макушку
Вековую сосну
И с звездою-подружкой
В чистом небе засну.
Пусть ревнуют внизу меня
К человекам другим.
Ты ревнуй меня, мать-Земля,
К существам неземным!
Разве важно быть понятым
Теми, кто не взлетал?
Как волшебно быть поднятым
В бесконечную даль!
Открывать и влюблять в себя
Души дивных планет,
Всех и каждую благодаря
За один только свет…
Погуляв по Вселенщине,
Под сосною проснусь
И простой земной женщине
Улыбнусь.
Ты тут, а я там
Вселенная ждет новых
перерождений,
Во сне улыбается дивным мирам,
Что скоро проснутся
в волшебном свечении.
И мы ждем чего-то. Я тут,
а ты там…
Планета мечтает о новых
потопах,
Границы тоскуют
по пестрым столбам,
Соскучился парус по южным
широтам…
Мы тоже скучаем: я здесь,
а ты там…
Мой кот хочет жрать
и еще больше – кошку,
Сосед ждет соседку,
но сможет и сам…
Игрушечный тролль
прислонился к матрешке.
Мы тоже любимы – я тут,
а ты там…
На свете хватает чудесных
явлений,
На свете, вообще, выше
крыши чудес!
И все же из всех неземных
совпадений
Мне радостней то, что ты
там, а я здесь!
И что бы сейчас тебе,
друг мой, не снилось,
Во сне мы гуляем по той же
звезде,
Где все, чего ждем,
между нами случилось…
И я тебя снова здесь, там
и везде…
Назад
в будущее
Мне пора улетать далеко-
далеко,
В те края, где я не был. Где
не был никто.
Где, как в детстве, все ярче,
новей и живей,
Где смеются и плачут смелей
и честней.
Там соленое море и парус
шальной.
Там индейцы на воле и викинг
седой.
Там в кино до шестнадцати
вместо труда.
Там такие сны снятся.
И снятся всегда!
А еще в тех краях города
до небес,
И созвездья огней, и удача
на вес!
И враги, и друзья – все
по крови свои,
И ни ночи нельзя без вина
и любви…
Впрочем, дело не в детстве,
а дело во мне.
Я, оставим кокетство,
и здесь на коне.
И могу хоть куда и готов
хоть кого…
Только сердце хандрит
и не ждет ни-че-го.
Это значит, пора улетать
далеко.
В те края, где я не был.
Где не был никто.
Улетать от опасности.
Кончить, как все,
Умереть, не проснувшись,
в наскучившем сне.
Ты прости, дорогая, один
полечу.
Путь без края и стаи не всем
по плечу.
Ты – другая, и я, слава Богу,
другой.
Если чудо случится – вернусь
за тобой…
Фантазии в пробке
Осень. Вечер. Пробка. МИД.
Радио. Газета.
Мозг то киснет, то кипит
В поисках ответа
На простой вроде вопрос:
Почему в России
Мне родиться вновь пришлось?
Может… я – мессия?!
Вдруг моя задача здесь –
Сделать все как НАДО?
Для начала – в Кремль сесть,
Обласкать все стадо,
Получить авторитет,
Бабки и ракеты,
«Уважуху и респект»,
Полетать по свету…
А потом все осознать
И спасти державу.
В смысле вовремя продать.
Эх, звучит кудряво!
Осень. Вечер. Пробка. Мент
Машет мне чего-то…
Это новый президент
Едет на работу…
Загрузка ...