Автор: Александр Полынкин
Для начала, уважаемый читатель, цитата из воспоминаний Владимира Бакарева,
человека, который хорошо знал Алексея Борисовича Куракина, поскольку, будучи
архитектором князя, постоянно проживал в селе Преображенское Малоархангельского
уезда с 1820-го по 1828 год и общался с Его Сиятельством все это время.
Личность государственного масштаба
«Он никогда не был игроком, никогда не был бессмысленным мотом, не любил
пышности, гордости, тщеславия. Все его удовольствия ограничивались в доведении
имения в лучший вид. Для того он ничего не жалел и тут только мотал деньги. И
если не всегда получал от сего пользу или прибыток, зато сколько кормилось от его
рук семейств, так что деньги его пропадали не даром. Они сушили нередко слезы
бедности, спасали от порока праздности и бездействия, они доставляли многим
образовывать себя и понимать, что они такие же люди! Другие благословляли, что
спокойно могли окончить преклонные свои лета под сенью княжеской мантии,
прикрывшей их без тщеславия – из одной только христианской любви (Бакарев имел в
виду созданную Куракиным для одиноких престарелых дворовых и крепостных
богадельню. – Прим. А.П.). Такими и подобными употреблениями расходовался
годичный доход князя. Он понимал, что деньги есть только средство для счастливой
жизни и возможность более делать добра ближнему. Это была высокая его черта».
Многим современным олигархам бы так!
Да, вот таким остался в памяти Владимира Бакарева его заказчик и покровитель,
один из богатейших помещиков и известнейших государственных деятелей России
второй половины XVIII – первой трети XIX века, князь Алексей Борисович Куракин.
Может быть, сказано чересчур пафосно или даже сентиментально, но Бакареву было
видней: нам-то лично с князьями общаться не доводилось.
Ведь все, что, к примеру, я узнал об Алексее Борисовиче Куракине, почерпнуто из
книг, архивных документов и всезнающих электронных СМИ. Родился он в очень
известной дворянской семье, в пять лет стал сиротой, как и остальные три его
брата. Воспитывался у родных дядей – П.И. и Н.И. Паниных, которые племяннику
пропасть не дали: воспитали и в службу определили еще в детстве, как тогда было
принято, в лейб-гвардии конный полк.
Впрочем, гвардейский мундир Алексей Куракин сменил вскоре на штатский и очень
быстро сделал (конечно, при поддержке покровителей) здесь карьеру, пройдя путь от
камер-юнкера до генерал-прокурора и присутствующего в совете Его Величества.
Император Павел, первое время благоволивший князю, вначале его возвысил,
предоставив сразу несколько должностей, а потом он же и в отставку отправил.
При Александре I Алексей Куракин вернулся на государственную службу: в сентябре
1801 года он был назначен председателем комиссии для пересмотра прежних уголовных
дел, а в 1802-м стал малороссийским генерал-губернатором (в составе Полтавской и
Черниговской губерний). По воспоминаниям архитектора В. Бакарева, Полтавскую
губернию сам Куракин и открыл. Цитирую: «Его резиденция была в Полтаве, где по
его представлению воздвигнут был памятник бессмертному Петру I. За благоразумное
управление сим краем России дворянства обеих губерний поднесли князю в
торжественных собраниях: черниговскую золотую вазу, полтавскую табакерку (обе
вещи ценились в сто тысяч рублей)».
С ноября 1807-го по март 1810 года Алексей Борисович занимал должность министра
внутренних дел и, несмотря на короткий период пребывания на этом посту, успел
многое сделать.
Не буду перечислять остальные должности князя, скажу лишь, что одно лишь
назначение его председателем печальной комиссии по случаю смерти государя
императора Александра Павловича говорит о масштабе личности Куракина и его
влиянии даже в последние годы жизни.
В 55 верстах от Орла
Теперь, когда я набросал портрет князя Алексея Борисовича как государственника,
перейду к нему как помещику и владельцу обширных, в 30 000 десятин земли, имений
в Малоархангельском уезде Орловской губернии. На этих плодородных черноземах
находилось 5 сел и 19 деревень с общим количеством более 7000 принадлежавших
князю дворовых людей и крепостных крестьян. Главным из всех населенных пунктов
для Алексея Борисовича на многие годы стало село Куракино (Преображенское) –
настоящая «столица» обширных княжеских владений. Первое имя село получило по
фамилии владельца, а второе – по названию построенного здесь замечательного
храма.
Преображенское находилось в 55 верстах к юго-востоку от губернского города Орла и
в 18 верстах к северу от уездного Малоархангельска. Через село протекала
небольшая речка Масловка (приток Неручи) и проходили почтовая дорога из Орла в
Малоархангельск и Большая Киевская дорога.
Каждый приезжающий в Куракино как со стороны Орла, так и со стороны
Малоархангельска мог убедиться в том, что все дороги, не только почтовые, но и
соединявшие главные пункты княжеского хозяйства, вместе с их мостами, верстовыми
и поворотными столбами, находятся в образцовом состоянии: окопаны, обсажены
березами и ракитами для защиты от снега зимою и жары летом.
Все усадьбы по ходу движения пассажиров, все сады, огороды и пастбища были
обнесены живыми заборами, канавками и глубокими рвами, улицы усадеб украшались
палисадниками – с высаженными перед домами тополями (любимое дерево князя), а на
других улицах имелись бульвары.
Впечатление от замечательности куракинской вотчины у гостей князя только
усиливалось по мере их продвижения и приближения к «столице», селу
Преображенскому, которое в ночное время для порядка охранялось 25 сторожами под
руководством обходчиков и конных объездчиков. Фактически это была местная
полиция, которой руководил полицмейстер из числа бывших военных.
Главный въезд в усадьбу со стороны Орла поражал великолепием. Дорога, украшенная
липовыми посадками, подводила к увенчанным обелисками усадебным воротам, которые
с двух сторон обрамлялись одноэтажными зданиями кордегардий (вообще, кордегардия
[от фр. corps de garde] – это помещение для караула, охраняющего крепостные
ворота).
Сразу за воротами, образуя с ними единый ансамбль, стояла Преображенская
церковь-ротонда, являвшаяся его композиционным центром. От Преображенской церкви
аллея поворачивала вправо (если смотреть со стороны Орла), открывая «першпективу»
главной – Садовой улицы, упиравшейся в садовый партер, за которым виднелись
заречные дали.
Садовый «прошпект» делил имение на две части: господскую и служебно-
хозяйственную. Недалеко от Преображенского храма, за службами, находились здания
ризницы и вторая усадебная церковь – Казанская, теплая, предназначавшаяся для
зимнего богослужения. Дальше, за нею, всю левую сторону Садовой улицы занимала
господская часть, центром которой являлся большой (38х38 метров) деревянный
усадебный дом-дворец из 50 комнат, с залами в два света и галереей, за которым
располагался регулярный фруктовый сад. В одном из помещений дворца находилась
домовая церковь во имя святителей Московских Петра, Алексия и Ионы, устроенная в
1818 году.
По правой стороне Садового проспекта располагались многочисленные одноэтажные
службы и хозяйственные постройки: каменные и деревянные дома для прислуги,
кладовые, караульные помещения, мастерские, конюшня, каретный сарай, учительский
корпус, кузница, вотчинные больница и училище, баня, два скотных двора,
оранжереи, теплицы, парковые павильоны и многое другое – всего несколько десятков
строений. Важной частью усадьбы являлся пейзажный парк, разбитый по берегам
Красного пруда.
Внешний вид усадьбы, уважаемый читатель, я тебе представил. А что касается
внутреннего содержимого имения – его хозяйства и роли в этом князя Алексея
Борисовича Куракина – об этом в следующей публикации.
Загрузка ...