Автор: Елена МАЙОРОВА
На прошлой неделе состоялось совместное заседание научно-консультативного совета СКП по Орловской области и общественного экспертного совета по правовым вопросам при мэре г. Орла. Совместно со следователями чиновники пытались решить, как побороть коррупцию вообще и в собственных рядах в частности. По итогам заседания планируют написать целую резолюцию с конкретными рекомендациями для чиновников. Есть ли смысл выпускать очередной подобный документ? Каков коррупционный фон на Орловщине сегодня? Дает ли результат объявленная на высшем уровне всенародная война с мздоимством? О третьей извечной русской беде и методах борьбы с ней корреспонденту «ОВ» рассказал первый заместитель руководителя СКП РФ по Орловской области Кирилл Левит.
– Кирилл Эдуардович, вы как первый заместитель руководителя СКП РФ по Орловской области курируете расследование особо важных дел. Какие уголовные дела, расследованные СКП за три года с момента создания, вы можете выделить в ряду прочих?
– Из того, что наиболее запомнилось, это дела, связанные с преступными сообществами. Например, наше совместное расследование с коллегами из ФСБ и на тот момент еще УБОПа: мы пресекли деятельность группы, занимающейся реализацией амфетамина на территории Орловской области. Установили канал поставки из Санкт-Петербурга, более того, практически дошли до конца. На моей памяти это первый случай, когда дошли почти до лаборатории. В результате были осуждены лица за совершение преступления в составе преступного сообщества, квалификация сохранилась и в суде, это было серьезной победой.
Отмечу и дело о группе лиц, осуществлявших преступную деятельность на территории Мценска и Мценского района, дело сейчас в суде на рассмотрении, поэтому фамилии пока называть не будем. Там изначально тоже рассматривалась возможность квалификации действий по преступному сообществу, но организатор этой группы признан в ходе производства судебно-психиатрической экспертизы невменяемым. Дело резонансное, и, я надеюсь, теперь мценские предприниматели вздохнули свободнее.
Безусловно, большой объем работы был проведен по выявлению фактов коррупции. Но об этих делах много уже говорили.
– Кирилл Эдуардович, что было самым сложным при расследовании дел с участием высокопоставленных чиновников? Были ли попытки давить на следствие?
– Знаете, основные проблемы были сосредоточены не вовне, а внутри. Реально, те дела, о которых мы говорили, большей частью связаны с раскрытием преступных схем. Изначально, когда мы только начинали работу, ни у кого не было опыта раскрытия дел такого уровня. Мы столкнулись с проблемой, что мы сами в полной мере не готовы к расследованию этих дел. Но постепенно научились. Вторая очень важная проблема – отсутствие на территории области экспертного учреждения, которое способно быстро и качественно произвести экономические экспертизы, связанные с оценкой бизнеса. Эта проблема возникала практически по каждому делу.
В том числе и по делу бывшего заместителя бывшего мэра Орла, когда мы оценивали нанесенный городу материальный ущерб. Кстати, при расследовании этого дела мы столкнулись с определенным противодействием. Нами был установлен ущерб, причиненный и муниципальному унитарному предприятию, и городу. Когда мы обратились в мэрию, чтобы получить представителя потерпевшего в уголовном процессе, мы столкнулись с ситуацией, когда чиновники, при том, что им были предъявлены документы, отказались представлять интересы потерпевшего, заявив, что они не считают, что городу был нанесен ущерб действиями Горбачева. Пришлось выходить с решением этого вопроса на уровень горсовета, который своим решением обязал мэрию представлять интересы и заявлять о причиненном ущербе. С такой ситуацией мы столкнулись впервые.
– Кстати, на недавнем совещании в мэрии обсуждался, в том числе, и вопрос об анализе причин и условий возникновения коррупции. Можете их обозначить?
– Знаете, я полностью разделяю марксистскую теорию, что бытие определяет сознание. Я считаю, что причину коррупции надо искать, прежде всего, в экономической составляющей. Плюс на наши современные условия жизни накладывается еще и исторический пресловутый менталитет. Помните, раньше назначение на должность называлось «отправить на кормление»?! Но было бы интереснее поговорить не столько о причинах, сколько о способах борьбы с коррупцией. Я считаю, что мы – санитары леса, что бороться с коррупцией только уголовно-правовыми методами – все равно что воевать с ветряными мельницами. Должны быть созданы экономические условия, для того чтобы коррупционные проявления как таковые сошли на нет, а тех, для кого экономическая составляющая не является определяющей, кто по своей природе являются рвачами, мы должны выкашивать.
– Да, под борьбу с коррупцией подпадают и те же учителя и врачи, уровень официальных доходов которых очень низок…
– Что касается этой категории, безусловно, они тоже совершают коррупционные преступления, но когда видишь, в каких условиях они работают и за какую зарплату, просто бывает стыдно каждый раз, когда мы составляем отчеты, вносить в них учителей и врачей. Что касается причин возникновения коррупции, есть еще такой нюанс: в целом ряде сфер деятельности отношения между субъектами не урегулированы в силу тех или иных причин.
– Вы имеете в виду, что надо корректировать и действующее законодательство, отлаживать его через призму борьбы с коррупцией?
– Я об этом много думал, когда готовился к совещанию. Считаю, что изначально не совсем правильно определен объект борьбы. Чисто психологически мы настроены, что коррупция – явление непобедимое. Интернет, книгу любую открывай… Всякий раз, когда начинается борьба с коррупцией, заведомо объявляется борьба с непобедимым явлением. Я считаю, что нужно выделять конкретное направление в деятельности, говорить не о борьбе с коррупцией вообще, а о борьбе с конкретным ее проявлением. Например, надо четко поставить задачу разобраться с правильностью и законностью распределения объектов собственности, принадлежащих государству. Понять, в чем проблема, где недостаточно правовое регулирование, посмотреть, кем это все управляется, какие решения принимаются, где несогласованность, где дублирование функций и т.п.
А так есть большая вероятность того, что под борьбу с коррупцией мы будем опять врачей и учителей подводить, «дуть» результаты, а толку от этой борьбы очень мало.
– Из преступлений экстремистской направленности наиболее нашумевшим стало дело о подрывах нескольких зданий в городе, в том числе и тех, где располагались представители правоохранительных органов. В этом деле замешаны офицеры ФСО. На какой стадии находится расследование? Скольким людям предъявлено обвинение?
– На сегодня задержаны 13 человек. Сейчас выявлены практически все преступления, ими совершенные, возбуждены уголовные дела. Сформирована следственная группа, которая расследует эти эпизоды. Нет ни одного эпизода, в котором приняли бы участие все задержанные, они работали группами по 3-4 человека.
– Как вы можете прокомментировать тот факт, что люди, дававшие присягу верности Родине, стали на путь смещения конституционных устоев государства?
– Знаете, мое личное ощущение, что ребята просто заигрались. Ощущения того, что они реально осознавали, что стали на путь борьбы с системой, у меня лично не возникло; они не наигрались в детстве в «зарницу» и перенесли все эти игры в реальную жизнь. Хотя в целом, если бы их не остановили, они бы продолжали это делать. Ведь они начинали с малого: поджога бутылки с зажигательной смесью, потом они использовали самодельное взрывное устройство при поджоге здания прокуратуры Железнодорожного района, потом самодельное взрывное устройство, начиненное поражающими элементами, использовали в «Индире». До этого они совершили убийство. Т.е. постепенно происходил процесс нарастания. Но там есть и изначально идеологически подкованные люди, которые действовали на основе национальной ненависти и вражды.
– В скором времени СКП может стать самостоятельным учреждением, выйдя из «подчинения» прокуратуры. Какие плюсы и минусы вы видите в такой реформе? Как это «отъединение» повлияет на деятельность сотрудников СКП?
– Считаю, мы делаем большой шаг на пути к объединению всех следственных подразделений в одной структуре. Сейчас много моментов возникает именно на уровне организации межведомственного взаимодействия. То же дело по экстремистской группировке, которое мы сейчас расследуем. Большинство эпизодов там подследственно органам внутренних дел, но в связи с тем, что там замешаны офицеры ФСО, расследование поручено нам. Но чтобы сформировать следственную группу и получить милицейских следователей, нам нужно дойти до уровня СК МВД, а там свои ведомственные интересы. Много времени уходит на согласование. При создании единого следственного ведомства такие вопросы возникать не будут. Да и для решения других вопросов и улучшения нашей работы – это, безусловно, шаг вперед.