Автор: Елена Ковалева
Елена Ковалева (псевдоним Ляля Цыпина) родилась в 1967 году, член Союза писателей России, доцент кафедры философии и культурологии ОГУ им. Тургенева. В 2017-м завоевала второе место в номинации «Лирика» национальной литературной премии «Поэт года». В марте этого года в Москве вышел сборник стихов «На краю Аркадии».
В Болхове
Речка Нугрь дремала под мостом
Подвесным, качающимся, длинным,
Облако оторванным листом
В синеве парило над старинным
Городом, лежащим на холмах.
Льнули к их бокам, сухим и древним,
Чуть живые тихие дома,
И вздымали старые деревья
Кроны к небу – только не достать
До него. Лишь колокольня смело
Возносилась, чтобы верх креста
Мог коснуться высшего предела.
Чтобы колокольным языком
Край небес раскачивать легко.
Алма-Ата
Навевает покой и прохладу
Наступающей ночи дыханье,
Тополиных стволов колоннада
Поднимается в гору. Стихает
Шум листвы. И движенья, и речи
Словно смыслом наполнились новым…
Этот город предгорный отмечен
Теплым светом приюта ночного.
Прислонившийся к горным подножьям,
Осененный мерцанием снежным,
Спит как сабля, забытая в ножнах,
Под присмотром луны безмятежной.
* * *
Анне Пашментовой
Как там в Италии? Небось, уже весна –
На Форуме трава зазеленела…
А здесь природа все еще грустна
И пишет письма белым да на белом.
Вот разве день прибавился чуть-чуть,
И облака подвижней и рыхлее –
Как будто небу хочется вздохнуть,
И, кажется, что в скверике аллеи
Темнее стали. Месяц подожди,
Пусть полтора, но там уж без усилий
К нам доберутся теплые дожди
От парков виллы Дориа-Памфили.
* * *
Вечер: свет золотой и медовый –
Жаркий август в начале пути,
Но уже георгины готовы
Темно-красным огнем расцвести.
И горит гладиолуса пламя
В палисаде под нашим окном –
Это лето останется с нами
Ослепительно-праздничным сном –
Императорским пышным сияньем
Предосенних безоблачных дней
И закатами в теплом тумане
Слишком рано зажженных огней…
Путешествия
Не была в Париже, зато мне знаком Гель-Гью,
И не раз гостила в солнечном Джиннистане,
На Буяне-острове, спрятанном в океане,
И с тобою как-то Аркадии на краю.
Чемодан мой весит меньше, чем теплый снег,
Что роняет старый тополь тебе под ноги,
Без агентств и виз открыты пути- дороги,
И повсюду кров, и везде у меня ночлег.
Только вот магнит в подарок не привезти,
Легче чудо-рыбку или перо жар-птицы,
Так скажи, какую хочешь ты небылицу?
Тридевятое мне, конечно же, по пути.
Заброшенный дом
Недавно был живым, и окна золотились
Вечернею порой, и слышались из них
Мотивы, что еще родители крутили –
Дассен и Азнавур… Теперь же пуст и тих…
Дух жизни отлетел, лишь скрип оконной рамы
Здесь изредка звучит, когда ее норд-ост
Тревожит по ночам, и трещины – как шрамы,
Но больше не болят. Грустнее, чем погост
Дом-призрак, дом-чужак, тоскливо — обреченный,
Мне жаль его до слез, но все ж, когда снесут,
Я думаю, вздохну скорее облегченно
И буду представлять, что дальше будет тут.
Какой построят дом – верней всего, высотный,
Грубее, чем былой, отправленный на слом,
Но будет в нем тепло кому-то и вольготно,
И память будет жить, как лампа за окном…
На Аптекарском острове
Двор-колодец и мостик над Карповкой
Часто вижу во сне до сих пор,
Монастырские черные маковки –
Иоанновский строгий собор.
А в другой стороне – ботанический –
Самый тихий из здешних садов,
Помнишь, бережно, по-ученически
Разбирали названья цветов
На табличках… Пусть в памяти ветреной
Буквы сжались в неясный пунктир,
Вижу жимолость и рододендроны –
Экзотических зарослей мир,
Что теперь представляется сказкою –
Нежным солнцем рожденный Эдем,
Расцветающий поздними красками
Невесомых, как свет, хризантем.
* * *
Тимофею Сергейцеву
Гуляли в садах и на рынках Алжира…
Сны Африки, полные теплого света
И темного жара, как песня поэта.
Слова его слаще хурмы и инжира,
Сочнее даров безмятежного лета.
А он их бросает на ветер – транжира,
И ждет – из незримого тайного мира
Далекое эхо доставит ответы –
Ветвистые тени мелодий восточных,
И краски, что ярче персидских эмалей,
И образов вспышки, как выстрелы точных.
Он смотрит и видит заветные дали,
И падает свет от луны полуночной
С небес на ремни его старых сандалий…
Два всадника
Ты спишь еще, укутанный спокойным,
Неярким светом пасмурного дня,
Во сне не вспоминая про меня,
Не зная, что в ночи на подоконник
Лег первый снег, под утро поменяв
Все в городке вторженьем беззаконным.
Не только птицы – бронзовые кони,
И те его почуяли… Храня
Величие, недвижен всадник Грозный –
Торжественной не изменяет позы,
Пусть крест и меч давно держать устал,
А чуть подальше скакуна над бездной
Взнуздал и держит хваткою железной
Судьбой не укрощенный генерал…
* * *
Утро. Аралии хрупкий букет
В вазе, наполненной влагой и светом,
Рамы распахнуты, сад вдалеке
Блещет в лучах. Наступление лета
Чувствует мир, как касанье руки –
Камни до самого сердца согреты,
Празднуют солнечный день мотыльки…
Видится там, под деревьями где-то,
Старый гамак между крепких ракит,
Мяч полосатый под деревом спит,
Книжка забыта на лавке беспечно,
И на листах ее рваная тень
Мягко колеблется – кажется день
Этот, как целая жизнь, бесконечным.
* * *
Город мой – неяркий, молчаливый –
Вечно небо хмурится дымами,
И склоняют клены сиротливо
Кроны над осевшими домами.
Доживают старые кварталы
Век свой, уходя в воспоминанья,
Жаль, что мы с тобой гуляем мало
Между этих сгорбившихся зданий.
Суета, привычные маршруты,
Шум моторов – изредка, случайно
Выберешь свободную минуту,
Чтоб коснуться ласковой печали
Этих мест, оставленных успехом,
Позабытых веком электронным,
Чтоб расслышать гаснущее эхо
Прошлого в гуденьи монотонном…
Бухта Лигурии
Хочу туда, где пальмы и вода,
Где горы нависают над заливом,
Где в беспорядке легком и игривом
Скользят по волнам пестрые суда.
И города старинного уют…
Чужая жизнь – она как будто слаще,
И, кажется, в ней солнце светит чаще
И птицы утром радостней поют.
Но не уйти от собственных свобод,
От низкого тоскующего неба,
От тех, кто был с тобой, от тех, кто не был,
Но будет, в свой назначенный черед.
От серых дней, в которые лишь нам
Дано вносить порой частицу света,
Дарить друг другу в ожиданьи лета
Тепло ладоней с грустью пополам.
* * *
Этот старенький дом снова выдержал долгую зиму,
Скоро нежный апрель и труба перестанет дымиться,
И пугливые ласточки будут пропархивать мимо
Светлых окон, чтоб в них хоть на миг отразиться.
И покроются листьями эти деревья нагие,
Чьи тела от морозов безжалостных оцепенели,
И с тобою мы выйдем из дома немного другие –
Будто плыли в Ковчеге, и вот – наконец-то у цели.
Загрузка ...