Автор: Беседовала Ольга ЗАХАРОВА
Кинорежиссер, клипмейкер, а теперь и писатель, Михаил Сегал уже давно живет и работает в Москве, однако не забывает свою малую родину — город Орёл, где он часто бывает. В один из своих приездов Михаил побеседовал с обозревателем «ОВ» о клипах, кино и своей первой книге.
Книга из сценария
– Михаил, меньше месяца назад вышла ваша дебютная книга под названием «Молодость». О чем она? И как вы считаете, писательский дебют удался?
– В книге есть рассказы, созданные в разные периоды, и, собственно, сама «Молодость» – повесть, которую я написал год назад. Сначала получился киносценарий, но пока его не удавалось реализовать, взял и переписал в прозу. Можно сказать, повесть возникла от нежелания того, чтобы эта история, эти герои куда-то пропали. Я подумал: ведь есть более быстрый способ донести свои идеи до людей. Стал переписывать, и это оказалось очень непросто. Все придуманное: приемы, творческие решения, – было рассчитано на киноязык, нацелено на то, чтобы не рассказать, а показать. Оттого было просто жутко интересно трансформировать все это в прозу. Там, где в кино достаточно одного взгляда, в книге иногда требуется описаний страницы на две. И наоборот. Ну а об успехе или неуспехе можно будет судить через некоторое время: если книга окажется хорошей, она потихоньку начнет жить своей жизнью. Посмотрим.
– Выходит, сейчас основные силы вы посвящаете писательству?
– Нет, но понимаете, кино сам не снимешь. А вот книгу написать можно. Если у тебя есть что сказать, садишься и пишешь – затраты нулевые. Миллионы долларов на это не нужны. А вот с фильмом без больших денег ничего не получится. Поэтому пока у меня проходит время в поисках продюсеров для нового кино, я и решил посвятить силы тому, что способен сделать сам.
Без сожаления о ВГИКе
– После окончания Орловского института культуры вы поступили во ВГИК, правда, очень быстро его покинули… Не жалеете?
– Нет. Никакого сожаления. Наоборот, есть ощущение непотерянного времени. Видя ВГИК и все, что в нем происходит, никакого желания оставаться и учиться я не испытывал. Смотреть на педагогов широко открытыми глазами и делать вид, что ты восхищаешься и слегка чего-то не понимаешь, уже не хотелось. И во многом благодаря обучению в Орловском институте культуры у Валерия Ивановича Симоненко. Когда в 1990 году в ОГИИК был набран наш курс, он как раз вернулся из Москвы, полный идей. Внутри института, который, по большому счету, театральным не являлся, ему удалось в рамках одного курса создать подобие театрального вуза. И, несмотря на сложности, возникавшие во время учебы, что такое режиссура, пусть не на уровне окончательного умения, но на уровне понимания, я усвоил именно в этот период. Поэтому, когда в итоге покинул вгиковский курс, где уровень обучения был несоизмеримо ниже, чем у Симоненко, нисколько об этом не жалел.
– Свой режиссерский путь в столице вы начинали как клипмейкер, причем работали большей частью с рок-исполнителями. А был какой-то важный для вас критерий, определяющий, будете ли вы снимать клип на ту или иную песню или нет?
– Критерия никакого не было: когда хочешь пробиться в число снимающих, ты не выбираешь. Необходимо набрать какое-то количество интересных работ, да хоть первую как-нибудь снять! Но благодаря стечению обстоятельств жизнь свела именно с рок-музыкантами и их продюсерами, так получилась, что моя стилистика оказалась им близка. В итоге снял довольно большое количество клипов рокерам. Наверное, если бы я даже захотел делать попсовые клипы, у меня бы просто не получилось. А последние работы – уже и не рок – клипы для «Касты». Это, наверное, самый лучший, художественный и серьезный рэп, который сейчас есть, в то время, как рок «подвял», вышел в тираж, и сейчас снимать клипы на него было бы не очень интересно.
«Подпольный шедевр»
– А как вам удалось снять свое интересное, художественное кино «Franz + Polina»?
– На этот фильм я попал случайно. К тому времени я уже достаточно успешно делал клипы и рекламу, как вдруг один из моих друзей-операторов рассказал, что в Минске снимает кино про войну по повести Алеся Адамовича, но у режиссера и продюсера – разногласия, так что фильм, видимо, остается без режиссера. Друг дал мне почитать сценарий, а потом свел с продюсером. Так все и началось. В рекордно короткие сроки мы сценарий сильно перекроили. Некоторые режиссеры гордятся, когда снимают кино по литературному произведению близко к тексту оригинала. Но, к сожалению, во многих случаях это не идет на пользу. Одно дело, читать книгу, другое – делать из этого фильм. С повестью Адамовича случилась та же история. Формально мы поступили очень «по-бандитски»: сильно переписали текст, допридумали персонажей и сюжетные повороты. Конечно, так делать нехорошо. Но, с другой стороны, задача была – не формально соответствовать тексту первоисточника, а снять хорошее кино.
– В 2006 году фильм довольно громко прозвучал, но так и остался «подпольным шедевром», к сожалению, не попав в российский прокат. А вообще, трудно в наше время снимать художественное, нестандартное кино?
– Это всегда трудно. Продюсер смотрит на твой сценарий и думает: наверное, он плохой, потому что до этого я не видел десять таких же. А если смотрит и понимает, что видел похожих лент десять, – всё, это гениально. Смысл, согласно продюсерской логике, следующий: если есть некий продукт, который и я знаю, как делать, и зритель уже приноровился смотреть, то после десяти одинаковых фильмов можно снять и одиннадцатый. А если что-то свежее и интересное, то не очень понятно, как с этим работать, да и зритель может не понять. Тогда зачем снимать?
– А у вас есть новые сценарии? О чем вы хотите рассказать в кино?
– Один сценарий – это как раз «Молодость», которая сейчас начала существование в виде повести. Это психологическая драма. Вторая задумка – некое увлекательное, разножанровое социальное кино, которое могло бы стать вполне коммерческим. То есть два абсолютно разных произведения. Может быть, завтра я придумаю что-то третье…
– Возвращаясь к литературе. «Молодость» – ваша первая книга. Но не последняя?
– Наверное, что-то я еще напишу. Но это не является чем-то обязательным. Вообще, очень хорошо, когда творчество не становится профессией. Тогда у тебя либо творческие мысли есть, либо нет, и мотивация написать – это и есть твои мысли, а не просто тот факт, что ты писатель.
«Орёл – как машина времени»
– Михаил, часто бывает, когда человек добивается в жизни и профессии определенного уровня, ему становится тесно в том жизненном пространстве, в котором он находится. У вас нет ощущения, что где-то в другом месте вы смогли бы реализоваться лучше, чем в России? Словом, не возникает желания уехать?
– Конечно, возникает…
– Но что-то держит?
– Держит… Лень, отсутствие энергии. Ведь если человек чувствует, что где-то он сможет лучше реализоваться, чем здесь, но при этом туда не едет, на кого ему пенять, кроме себя? Значит, пороха не хватает. С другой стороны, как известно, хорошо там, где нас нет. Это иллюзия, что есть какая-то «суперзаграница», и ты приедешь туда из нашего «болота», а там скажут: хорошо, что приехал! Молодец! Дело ведь не в том, где физически снимать кино. По большому счету, вопрос в том, где находить финансирование на фильмы определенного рода. Просто, к сожалению, в России сейчас все заточено на то, чтобы снимать усредненное коммерческое кино. Если же ты хочешь делать что-то более интересное, в нашей стране такой фильм можно снять только случайно: где-то в лифте столкнулся с олигархом или еще с кем-то, и кто-то как-то почему-то дал на это деньги.
– А за то время, что живете в Москве, Орёл для вас изменился? Какие чувства возникают, когда возвращаетесь в родной город?
– Здесь мои родители, поэтому я сюда приезжаю, очень по ним соскучившись. Ощущение родины изменилось, конечно. Но не потому, что я живу в Москве, а потому, что просто прошло время и я стал старше.
А Орёл, по сути, остался тем же. Здесь есть какой-то пространственно-временной парадокс, Орёл для меня – это не пространство, а скорее время. Вернее – машина времени. Приезжая сюда, я возвращаюсь в те годы, где был молод. А после полутора дней, проведенных здесь, начинает казаться, что Москвы и всех прошедших лет не существует, что я просто вышел за хлебом и вернулся. И это здорово.
Загрузка ...