Милые гримасы орловской медицины

2010-11-05

Автор: Сергей ИЛЬИН

За 2010 год орловские суды вынесли серию решений, подтвердивших вину некоторых врачей местных больниц в неоказании должной медицинской помощи, что повлекло смерть ряда их пациентов.Кто-нибудь наказан? Как бы не так!



У семи нянек…

В России существует множество органов муниципальной и государственной власти, которые должны следить за качеством медицинской помощи, оказываемой пациенту. На местах за деятельностью врачей надзирают отделы здравоохранения муниципальных образований, в лечебных учреждениях это делает администрация, экспертная и врачебная комиссии. На уровне субъекта федерации – управление здравоохранения, служба по надзору в сфере здравоохранения, органы медицинского страхования. На федеральном уровне – Министерство здравоохранения и социального развития, федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития. Кроме того, контролируют врачей всевозможные правоохранительные органы, а если врачи частнопрактикующие – еще и органы Роспотребнадзора. Но, как говорят, у семи нянек дитя без глаза.

Прокуратура и следствие – редкие гости в медицинской епархии. Очень уж им непонятно все, что делают врачи. И садятся медицинские работники на скамью подсудимых в редких случаях: когда происходит нечто вопиющее и из ряда вон выходящее либо когда потерпевшим окажется совсем не простой гражданин или его близкие. Но это отдельная история, и когда карающий меч правосудия настигает бедолагу в белом халате, то не всегда богиня правосудия оказывается с завязанными глазами.

Что же касается органов здравоохранения, то они способны скорее расправиться с неугодным профессионалом, который «зарвался» до неуважения начальства. При этом его вина по отношению к пациентам чаще всего высасывается из пальца. Жалобы больных и их родственников в большинстве случаев остаются без объективной проверки. Неудивительно. Так у нас сложилось, что медицина – сфера закрытая, посторонним вход воспрещен.

Декларированное в законе право пациента на независимую экспертизу по-прежнему остается декларацией. Никакой независимой медицинской экспертизы в Орловской области не создано. Практика показывает, некоторым пострадавшим от рук врачей удается ее провести, но за пределами региона. Случаи эти единичные, добраться до такой экспертизы сложно и по карману далеко не каждому. Но самое главное, что за независимой экспертизой надзирают все те же органы здравоохранения. И может статься, что после очередного объективного заключения придет к независимым экспертам инспектор надзорно-медицинского ведомства и прикроет всю ее независимость, обратив особое внимание, к примеру, на стенку, которая покрашена не в три, а в два слоя краски.

Что делать? Этот извечно русский вопрос мучит всех, кто сталкивается в России и с судами, и с медициной, и с медициной в судах. Если в развитых демократических государствах судебные процессы над медиками встречаются почти на каждом шагу, то у нас они единичны и чаще всего заканчиваются поражением пациента либо его незначительной победой.

Вы спросите, зачем судиться с врачами? Одна из причин – если система закрыта для контроля, она не развивается, а деградирует. Система здравоохранения перестает существовать для больных, она превращается в систему для системы, в систему для кормления чиновников от системы. Иск в суде – это не только защита своих прав, но и общественный контроль системы.

Лечить или не лечить?

Супруги Исаевы, похоронившие по вине врачей (именно так определил областной суд) сына, попытались взыскать с клиники пенсию по случаю смерти кормильца. Однако тот же суд стал на сторону медиков от государства, посчитав, что пенсия у супругов (8 и 13 тысяч рублей) огромная, и отказал взыскать с виновного муниципального учреждения две тысячи рублей. Удивительно!

Те же родители пытались обратиться в правоохранительные органы с просьбой привлечь врачей, виновных в смерти сына, к уголовной ответственности. И тут им ничего не светило. После того как жалоба Исаевых несколько месяцев порхала из одного следственного органа в другой, родителям пришел ответ от сотрудника милиции, который отказал им в возбуждении уголовного дела. Оказывается, он опросил врача (после лечения которого пациент оказался в лучшем из миров) и его начальника – главного врача, и те рассказали ему, что никто не виновен – пациент умер сам. При этом решение суда и заключение экспертизы, в которых четко было обозначено, что смерть Исаева находится в прямой причинно-следственной связи с действиями и бездействиями врачей, этот мудрый милиционер вообще не принял во внимание.

Жаловались родители и на представлявшую в суде интересы клиники юриста Ирину Михлину, которая проиграла дело. Написали ее медицинскому начальству о том, что в суде, когда рассказывали, что предлагали врачам везти сына в реанимацию, Михлина вдруг предположила, что надо было везти больного парня сразу в морг. И написали жалобу, что Михлина на судебном заседании вдруг начала рассказывать о заболевании истца, что, собственно, предметом иска не являлось, а было тайной его частной жизни.

В ответ опять получили пенсионеры отписку из местных органов здравоохранения, что так, мол, и так, что было в суде, то было, нас это не касается, пусть и дальше Михлина себя так ведет.

А что же случилось? Накануне 8 Марта заболел сын Исаевых Владислав. Пришел с работы и слег. Вызвали врача из районной поликлиники, тот осмотрел больного, поставил диагноз и ушел. Диагноз оказался неверным. Да и как можно было поставить иной, должно не обследуя больного? Сыну становилось хуже. Вызвали родители «скорую помощь», врачи отвезли Владислава в больницу имени Семашко, там два доктора посмотрели больного и отказали ему в госпитализации.

Родители боролись с медициной несколько дней, еще раз вызывали сыну врача из поликлиники, «скорую», второй, третий раз, но никто из врачей не сделал больному рентген, не провел необходимых исследований, не взял анализы. И чем хуже становилось состояние его здоровья, тем увереннее был врач, что лечиться он должен дома (теплым чаем?). Не сумел Владислав порадовать мать и умер прямо на праздник. Умер от воспаления легких, не получив нужного лечения. Поскольку урока из этого никто не извлек, вскоре в городе произошел второй похожий случай.

Молодой парень Сергей был жестоко избит и доставлен в больницу имени Семашко, где его лечили от черепно-мозговой травмы и от возникшей больничной пневмонии. Полечили и выписали.

Дома больной находился в бессознательном состоянии. Пришла врач, заподозрила пневмонию. В больницу Сергея не положила, рентген не сделала, анализы не сделала, да и ходила редко, даже температуру померила всего раз. Больной долго боролся с хворобой, но через 30 дней умер от воспаления легких. Врачи управления здравоохранения сообщили: лечили правильно (а то что умер – все мы смертны?). Однако как увязать то, что диагностика и лечение не соответствовали медицинским стандартам, поясняли туманно и не очень понятно.

Оказывается, если состояние больного ухудшается на третий день, если есть сопутствующие заболевания, если больной без сознания – лечить его должны не дома, а в больнице. Этого требует от медика приказ министра. Может, статистика смертности виновата: не хотят врачи, чтобы больные умирали в палатах? Может, лекарств было жалко? Может, просто возиться с Сергеем не хотели? А может..? А может, и не надо никого лечить – все равно ведь человек смертен?

Вот еще случай. В областной больнице отличился главный уролог Орловской области Вячеслав Курбатов. Он сделал пациентке операцию, после которой она работает только на аптеку и на поездки в Москву (в Орле она врачей и их начальство теперь боится как огня). Суд признал операцию некачественной.

Больницы платят огромные деньги по искам (примерно около полумиллиона рублей в каждом случае), но врачи-виновники только разводят руками – с них никто ничего не взыскивает, а их юрист Ирина Михлина лишь мило улыбается! Действительно, подумаешь, суд проиграла – деньги-то заплатит бюджет. В результате все равно проигрывают пациенты, они же налогоплательщики, из кармана которых под улыбки медицинских юристов фактически извлекаются деньги за ошибки врачей.

Так что, господа, заболеете – не дай Бог! Пока посудитесь – дуба можно дать.