Никто не забыт?

2010-05-05

Автор: Ольга ЗАХАРОВА

Незахороненные бойцы, ценой собственных жизней подарившие нам Победу в великой и страшной войне – наша боль и совесть. Сколько их, не нашедших покоя на полях Орловщины… Но есть среди наших земляков люди, понимающие свой долг перед Родиной и героями. Понимающие и отдающие его. В конце апреля орловские и тульские поисковики отправились на место предполагаемых братских захоронений, пока не ставших могилами. На сей раз пунктом назначения для военных археологов, стало Моховское сельское поселение, что в Покровском районе, где, по словам очевидца, должны находиться три захоронения, причем два из них – советских солдат.



У незнакомого поселка

Солнечное утро для поисковиков добрый знак: в хорошую погоду любое дело сподручнее. 27 апреля мы с ребятами из орловского отряда «Самолёт», туляками, участвующими в «Вахте памяти» и еще несколькими добровольцами-энтузиастами едем в Покровский район. Когда-то там был хутор Петровский, в окрестностях которого полегло много наших солдат. Хутора и деревеньки с таким же названием давно нет в этих местах, — молодые обитатели района и не вспомнят, что когда-то на месте чистого поля или поросших бурьяном холмов стояли избы, в которых теплилась жизнь. Но жизнь ушла, а смерть осталась. Говорят, тела павших в страшных битвах до сих пор лежат в этой земле.

— В 1968 году было первое укрупнение братских воинских захоронений. Частично братскую могилу с хутора Петровский перенесли. Но по данным областного военкомата, данное захоронение нигде не числится, — рассказывает по пути орловский краевед Николай Андреев. – По имеющейся у меня информации, есть в этих местах еще поле, где в феврале — марте 1943 года во время наступления Брянского фронта пало множество солдат. После войны, чтобы начинать сев, поле вспахали. Вместе с телами. Закончилось это дело печально – утром трактор подорвался на мине.

От одних этих слов становится не по себе.

Нет победы без жертв

И вот Покровский район. На пути первое напоминание о войне и о победе – камень и мемориальная доска: «С этого рубежа в июле 1943 началось наступление Советских войск, которое завершилось освобождением Покровского района от немецко-фашистских захватчиков». Нет победы без жертв – и венок, примощенный к камню, напоминает о жизнях, отданных «ради жизни на земле».

Добравшись до села Моховое, мы увидели и ту самую «частично перенесенную» братскую могилу – скромный памятник, мемориальные дощечки с выбитыми столбцами фамилий павших героев.

— Таблички хорошо бы освежить, подделать, — замечает кто-то из поисковиков. – Ну, хорошо хоть оградку подновили. Видно, недавно совсем – краска еще свежая.

Поклонившись могиле, отправляемся дальше, по пути заехав к главе Моховского сельского поселения поинтересоваться, что ему известно о предполагаемых захоронениях.

— На территории поселения находится три захоронения: Озерное, Моховое и Петровское. Каждый год мы возлагаем венки, наводим там порядок. Могила на месте Петровского безымянная. Поэтому мемориальной доски там нет, — рассказывает глава поселения Иван Льговский.

О запаханном вместе с погибшими солдатами поле Иван Николаевич ничего не знает. Зато берется проводить нас туда, где когда-то был хутор Петровский, а теперь – безымянная могила.

И вновь памятник за оградкой, липки и тополя вокруг.

— Тополя, конечно, надо бы срубить, от них листва только… — признается глава поселения.

Надо бы, но до сих пор не довелось – денег не хватает или еще чего-то?

Картина жуткая

Хотя, справедливости ради: местную власть упрекнуть почти не в чем. Делают, что могут. Таблички на два захоронения заказали, Петровское поддерживают в порядке. Здесь проблема не местечковая – масштаб серьёзнее гораздо. Проблема Иванов, начинающих забывать свое родство.

— Вообще, картина с пропавшими без вести во время Великой Отечественной войны вырисовывается жуткая, — делится наблюдениями Николай Андреев. — Я занимаюсь в основном летчиками, но даже если говорить только о них: по официальным военкоматским спискам пропавшими без вести на территории Орловской области числится 300 с небольшим человек – летчиков и членов экипажей. По моим же данным, их около 1400. Причем эти данные подтверждаются документами, которые удается найти. Сейчас все поисковые работы по захоронениям держатся, можно сказать, на голом энтузиазме. Поддержки практически никакой. Вот, к примеру, повели съёмочную группу, делавшую фильм о «Нормандии-Неман», в наш музей. Вы бы видели, в каком жутком состоянии он сейчас находится! Полы провалены, экспонаты свалены в углу в одну кучу, стенды… Огромная переписка куда-то исчезла, от альбомов осталось всего ничего. Нет средств! У американцев в Европе во время Второй мировой пропало без вести 78 тысяч человек. Так вот, там на государственной основе работают 18 профессиональных поисковых отрядов, каждый насчитывает в среднем около 300 человек! И это только на территории Европы. Переоборудована и подготовлена бывшая военно-морская база в Атлантическом океане. И занимаются там идентификацией останков воинов только лишь европейского центра боевых действий, павших во время Второй мировой войны. Делается все, вплоть до генетической экспертизы. Так вот, если исследователи устанавливают имена хотя бы двух человек в неделю – это считается очень хорошим результатом! У нас, по самым скромным подсчётам, около 4 млн. пропавших без вести за период 1941-45 гг. И кто этим занимается?! 

На поле брани

На месте хутора – поля, овраги, еще не уничтоженные стихией противотанковые рвы. Когда-то здесь бились не на жизнь, а на смерть. И теперь ребята-поисковики, вооружившись металлоискателями и лопатами, идут вниз по склонам, а дальше – профессионально, по спирали – по следам, оставленным войной. Рядом – специально натасканная собака хаски. Металлоискатель подает сигнал – ребята начинают копать. Внимательно, осторожно, не отбрасывая комья земли далеко от ямки, чтобы потом проще было привести все в порядок. Это «черные копатели», которых очень не любят добровольцы из поисковых отрядов, оставляют за собой варварски разрытые могилы.

У первой ямки собираются зрители, за происходящим наблюдает телекамера. Но из земли удается извлечь лишь проржавевшую гильзу.

Рассредоточившись по полю, поисковики продолжают внимательно исследовать каждый квадратный метр. То здесь, то там пищат приборы, но результат прежний. Быть может, очевидец что-то перепутал. В итоге поисковики принимают решение проверить еще одно поле – то самое, по свидетельству местных жителей запаханное когда-то вместе с трупами солдат. Николай Михайлович Панин – очевидец тех страшных событий. В 10-летнем возрасте он почувствовал кошмар войны:

— 1943-м году в нашу деревню пришли немцы. Нам пришлось спасаться. Зима, холодно, ночевали на льду. Но потом наши пришли, освободили.

Бои закончились, а тела солдат, по словам Николая Михайловича, так и остались лежать на поле брани. И наши были, и немцы.

— Я сам винтовки там собирал. У погибших, конечно, документы какие-то были, но нам, пацанам маленьким, тогда было это не интересно, — продолжает историю Николай Панин. — И вот это поле запахали потом. Даже знаю фамилию того, кто это сделал – с Алексеевского поселка. Председатель дал ему 10 пудов пшеницы. Тот сказал, что пахать будет на гусеничном тракторе и только ночью, попросил пол-литра. На поле мин полно. Поставили верхового – тракторист пашет, а тот смотрит, чтобы в случае чего сообщить. Ну а утром этот трактор на мине и подорвался. Люди потом жить на этом месте не могли. Все ушли. 

Обломок мира и осколок войны

И снова поисковики рассредоточились по полю, снова зорко всматриваются в землю под ногами. Поиски здесь оказались сложнее: металлоискатели сигналили постоянно – рядом с полем когда-то был населенный пункт, дома давно развалились, но лопаты постоянно натыкались на камни — остатки фундаментов. Первая находка – маленькая эмалевая деталька, похожая как будто на крышечку медальона – удивляет. Разрывая предположительно военные могилы, находишь крошечный обломок мирного времени. Причем обломок давний. Приглядевшись внимательно, участники раскопок решили, что предмету около 100 лет. Похоже на часть красивой дамской шкатулки.

Следующая находка – осколки костей – вселила в поисковиков надежду.

— Это могут быть и не человеческие кости – всё-таки сейчас мы копаем в месте, где когда-то располагались погреба, а потому, возможно, это останки какого-то животного. В любом случае, сейчас разобрать трудно, — комментирует участник поискового отряда Сергей.

Из соседней ямки извлекают осколок снаряда. Сомнений в том, что это именно он, никаких. Но надежды на то, что до вечера удастся разыскать что-то действительно важное, все меньше.

День завершается и работы этого дня – тоже. По словам участников подобных вылазок, мероприятия по раскопкам захоронений в том случае, если существование братской могилы подтверждается, длятся не меньше трех недель. Не теряя надежды на результат своей кропотливой работы, ребята-поисковики планируют оставаться в Моховом еще несколько дней. Если же ничего не выйдет – продолжат свою нужную и важную работу в другом месте.

Работы еще много

Краевед Николай Андреев на обратном пути подводит итогпоездки:

— Более-менее удачным получается, наверное, один выезд из 20 – когда что-то интересное забрезжит и определится дальнейшее направление работы. Найти можно было и сегодня. И та найденная эмалевая деталь шкатулки уже окупила всю нашу поездку. Каждый поисковик, отправляясь на раскопки, конечно, ставит перед собой максимальную задачу. Но когда он приезжает и уже работает на месте, приходится соизмеряться с тем, что находит. Безусловно, осколок и две гильзы – это не находка. В сегодняшней поездке я для себя открыл кое-что другое. Анализируя увиденное — хорошо укрепленные немцами противотанковые рвы, например, — становится понятно, как работала немецкая армия. А это тоже очень и очень важно.

По оценкам доктора исторических наук, краеведа Егора Щекотихина, на территории Орловщины находится более 500 тысяч незахороненных солдат, погибших во время Великой Отечественной войны. Николай Андреев уверен, что их гораздо больше. А потому у энтузиастов еще много работы – вернуть родной стране память о неопознанных и без вести пропавших.