Автор: Неля Семиречкина
Неля Фаритовна Татарникова (псевдоним Неля Семиречкина). Родилась 28 мая 1989 года. Окончила Болховский педагогический колледж и Орловский государственный университет. Член Орловского отделения Союза литераторов РФ. Удостоена государственной стипендии как талантливый молодой автор (2015 г.). Обладатель бронзовой медали за третье место во Всероссийском фестивале мелодекламации «Петербургский ангел – 2019» им. В.В. Верушкина. Победитель литературного конкурса, посвященного 450-летию Орла. Лауреат поэтических конкурсов международного интернет-журнала «Буквица». Регулярно публикуется в альманахе «Орловский край». Подборки стихотворений в альманахе «Словесность» (г. Москва).
Скрипачка
«Больше звука и меньше вибрато, –
учит мастер скрипачку, – внеси
грациозности, чувства, – богато
танго струн и смычка, – дальше си…»
Дальше – чары короткой и длинной
завертевшейся в пальцах отца,
филигранностью, льдом, дисциплиной
уводящего дочь от сырца,
угловатости звука. «Фальшиво –
пробуй выстрадать» – «Пробую, па».
Дальше – страсть. Белоснежною гривой
бьется в окна метель. Но слепа
остается скрипачка. Стаккато.
Резкий локоть. Последний пассаж
вышел глухо, почти что хрипато.
«Сконцентрируйся, требуй, не мажь».
Дальше – лавры. Дворцы, позолота.
Ионический вихрь на душе.
Дальше – также: всецело, по нотам,
в бесконечных кругах деташе
и бессонных полетах легато,
по заветам маэстро. Отца.
То есть жестко, критично, предвзято
шлифовать, находить, отрицать.
Дальше – планка отчаянней, выше,
ускользает и движет смычком.
Все пронзительней взгляд на афише,
все привычней держаться молчком.
Дальше, дальше… Великая скрипка.
Седина ниспадает плащом.
Жизнь – за право послушно и гибко
воплощать голос…
Чей?
Воплощен?
Я к Вам пишу
(к юбилею А.С. Пушкина)
«Я к Вам пишу…» напрасно и несмело.
Сшиваю строки ниточками букв
И тут же распускаю, то и дело
Стыдясь мечты, терзая ноутбук.
«Я к Вам…» дышу – не высказать,
сколь нежно.
Столь нежно, словно вовсе не дышу.
Письмо – попытка прыгнуть за рубеж, но
Вдруг не раскроется мой парашют.
Терпела. Долго мучилась. Насмарку.
Лекарства нет – сердечко обуздать.
На гуще погадать бы, на заварке –
Узнать ответ и повернуться вспять.
Но «к Вам пишу», поскольку нездорова:
Смеюсь некстати, плачу невпопад.
Так вышло: принц, который мне дарован,
На байке мчит под музыку про ад.
В Сети пестрят гитары да цитаты
Про дождь, про смерть,
про темное нутро.
«Смешная. Дурочка. Зачем? Куда ты?» –
Но ставлю лайк. Люблю все Ваши про…
Лукавлю? Чуть. Порой меня пугает
Циничный статус, брошенный легко.
И мне скучны подруги. Я – другая:
Стесняюсь облегающих трико,
В журналах моды не привыкла рыться.
У красоты сегодня глупый вид.
Но, может, Вы – придуманный
мной рыцарь,
Чей жуткий смех лишь сердце уязвит?
Но сделан шаг… Не смею усомниться.
Невыносимо жить, любовь тая.
И пусть Вам слышится за вереницей
Наивных строк единое:
твоя…
Темнота
Я – Темнота.
Безрадостно воспета
«Исчадьем зла и страха» большинством.
Но только мне дано рожденье Света
Явить как дар и сделать волшебством,
Промыть до блеска звездные кристаллы,
Дарить манящий млечный антураж,
Накинуть ночь на плечи всех усталых,
Забрать дневной печальный опыт ваш.
Я – Темнота. Привычная с утробы.
Я – привкус вечности. Дыханье стуж.
С лучом рассвета расступаюсь, чтобы
Сомкнуться снова. Существую – уж
Не вспомнить, сколько.
Мир до исчислений
Времен таился в жилах темноты,
Чей взгляд бездонный, угольный,
олений,
На мертвой точке неизменно стыл,
Пока не тронул сердце вдохновенно
Перстами вспышки огненной Творец.
Я – Темнота.
Живая ткань Вселенной.
Всему начало и всему конец.
Вокруг свечи заботливо, невинно
На лепестки раскроюсь – не чета
Себе самой в пещерах и пучинах.
Я – оберег. Я – смерть…
Я – Темнота.
* * *
Трясет снегопад бородою да Винчи –
Засыпало двор, магазины, авто.
Не так чтобы холоден воздух,
но взвинчен.
И мучает голову муть-знает-что.
В заснеженных урнах взбивается латте.
Любезно подложена в будни свинья.
В чулане хранятся поблекшие латы,
Что в детстве дарили победы, звеня.
Звезда незаметна и слишком угрюма
Для звания «солнышко». Слишком, увы.
Твое одиночество – вроде парфюма:
Запомнится шлейфом
продрогшей листвы.
Ты – лучиком мне показавшийся некто
В глухом городишке, набитом битком.
Бескрылый (бывает же ангел с дефектом)
С глазами, покрытыми сизым ледком.
Монетки-сиротки. Рукав перехода.
Пролитое золото вещей струной.
Никто не согреет… А ты жги-расходуй
Пророчество нотное, сон проливной.
Забывший о времени. Катится сверху
Грошовая плата. Торопится люд.
Сквозняк приловчился
подскуливать эху.
Пролитое золото вороны пьют.
А я (по сюжету) ничуть не отстала
От мимо скользнувших теней и шагов.
Поежилась сердцем – ах, этого мало.
Ушла недослушав…
Конечно, таков,
Каким был и раньше, каким быть
и должен
Седой городок: балаганы рядком.
Но хочется… плакать? До крика.
До дрожи.
Глаза покрываются сизым ледком.
* * *
Верстаю буквы в серые полоски,
Как будто рельсы дольные кладу
По заковыристым буграм орловским
В бессмысленном Х-надцатом году.
Смотрю в упор на ближние стихии –
Вода и воздух жалобно грязны.
Забрался пластик в самые глухие
Лесные души, в ребрышки Сосны.
«Сложи, поэт, про малые просторы».
У малых тоже… двадцать первый век,
На цифровом ристалище который
Ко всем известным каверзам прибег,
Стремясь в умах, в домах укорениться –
Машинный демон жаден и жесток.
По нитям электрической грибницы
Расходится, расходуется ток.
Взлетают стаи… стаи целлофана
Над карлицами спиленных берез.
Дымит завод – глотает флора-фауна
Из года в год густой туберкулез.
По дну дорог стальными косяками
Скользят новинки сухопутных рыб.
Медийный спрут, черту пересекая,
Крадется щупальцами на отшиб.
Витрины, люди, радио – горласты.
Воздеты баннеры до неба – вплоть.
Услышь, как родину поют контрасты,
Кликуши-новости, картон и плоть,
PR-вожди, продвинутое быдло,
Тревога, рябь, токсины, сбитый курс…
Шуршит собратьям облако: обрыдло
Рыдать дождями, горькими на вкус.
Бензин рисует в луже триколоры,
Играют в салки ветер, фантик, чек.
«Сложи, поэт, про малые просторы…»
У малых тоже – двадцать первый век.
* * *
Ты хочешь видеть древние пески,
Скрипеть по ним, оценивая шаг,
И смаковать, что жил не по-людски,
И не жалеть, что жизнь окончишь так.
Границ не знает собственность твоя.
Залив похож на рыжие вихры.
Запустишь дронов – чайками роят.
Не так изящны, но зато шустры.
Кальянный зал – клубящийся каньон.
Дымят без устали распахнутые рвы.
Никто не гадит – Марс не заселен.
Ничто не гибнет – полюсы мертвы.
Здесь только ты, непрошенный жилец.
Душой неистовой покрепче скал.
Ты знал, почем билет в один конец,
Почем рубины, бархат склепа. Знал.
И, тем не менее, ты – здесь. Ты – тот,
Кому на плечи ляжет боль. Осиль.
К концу подходит марсианский год,
А впереди… пустыни верст. И пыль.
Пустыни лет. И пыль. И тишина…
Сады камней, неправильный Казбек,
Бог весть откуда лодка внесена
В пейзаж, скользит по венам
вскрытых рек.
Загрузка ...