Автор: Владимир ЕРМАКОВ
27 декабря. Как неприглядна наша жизнь… Нет, не так. Надо начать эту банальность с патетической ноты: О как неприглядна наша жизнь! Всю ночь шел дождь, и большую часть снега, заготовленного к Новому году, смыл в грязь.
Как нерадостна и нерадушна наша городская зима! Как неродная… Ничего, как-нибудь перезимуем. Ладно еще, что не ледяной дождь, злой каприз природы, от которого рушатся деревья и рвутся провода. Вот еще напасть на наши палестины…
28 декабря. Мысли отрывочны и случайны. Дальше недоумения работа не идет. Во дни бездарности узнаю в себе образ деревенского дурачка – стоит столбом, смотрит никуда и чешет перстом макушку: ничего не понимаю…
Если же кто уличит мой взгляд в бесцельности, представляю свою растерянность перед реальностью как медитативное созерцание. Как сказано в книге «Итигон Ходан» *) со ссылкой на отшельника Гёсэн-бо: Небо и земля ни на что непосредственно не годятся, но заключают в себе все сущее. Так и человек, осуществляющий Путь. Очень важно стать ни к чему не пригодным человеком. В последнем, кажется, я преуспел…
29 декабря. Кто-то в вышних трясет решето, набитое замороженным туманом: идет снег… Все, что осталось во мне наивного, светлого, доверчивого, простодушного, радуется – невесть чему.
30 декабря. Когда смотришь из начала года в конец, он кажется таким длинным… А когда оборачиваешься из конца к началу – таким коротким! Так и жизнь…
31 декабря. День проходит в ожидании. И вот… Часы бьют полночь. Холод и жар проницают друг друга в ритуальном глотке шампанского…
Из снега и звезд, из щедрости и нежности, из куража и беззаботности, из ожидания и ностальгии свершается мгновенный синтез чудесного…
Удержать в себе мимолетное прикосновение чего-то иного, просиявшего в мистическое мгновение смены лет…
Новый год: обетование обновления, которому не верится, но хочется верить. Головокружение от радужных надежд. Верность всему своему и желание нового, иного. Все может (должно!) измениться к лучшему. Изъясниться, исцелиться, исправиться – и продлиться в грядущие времена.
С НОВЫМ ГОДОМ!
С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
1 января. Выдохшееся шампанское со вкусом изжоги; хочешь чего-нибудь? ничего не хочу…
Город в полдень так странно тих и пуст… зыбкое чувство потерянности: словно все ушли в другую жизнь, а тебя забыли в этой – вместе с бестолковыми воронами, бродячими собаками и бездомными котами…
Устав от собственного маразма, мир хочет начаться заново. В глубине тоски из ничего конденсируется нечто…
Как назвать это нечто? Может быть, новая человечность…
2 января. И все же для обновления мира одной человечности будет мало. Что еще? Новая наивность. Нужно как-то забыть о своей искушенности. Отказаться от знания зла.
Навык выживания выродился в цинизм; в этой кислотной среде все обречено нравственной ржавчине.
Так, через обращение к детской доверчивости две тысячи лет назад Иисус выводил живую жизнь из цивилизационного тупика римского глобализма: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное **).
3 января. Что такое склероз? Мистическая роза разума вянет и облетает – лепесток за лепестком. Что случилось? Не знаю. Не помню…
4 января. Библиотека: сборище бессмертных образов и убежище безумных идей. Понимание: таинство, наполняющее слова смыслом. Голова: логово инаковых мыслей.
5 января. Медленное течение времени: дни, заполненные пустыми делами; вечера, измеряемые … чем? зевками… зееевкаааааааами…
6 января. Сочельник… один из самых поэтических моментов календаря –
НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ
Творя непотребства и благотворя,
сочельник вошёл во врата января,
едва задевая за иглы хвои***), –
и трепетом через ресницы твои
проходят мгновенья, и сыплется снег
в предверие ****) чуда, которого нет, –
меж небом и снегом ни стыка, ни шва,
но в наши пенаты звезда не зашла;
ночь колется искрами чёрного льда…
а по околотку идёт коляда:
огни загораются, тени снуют,
хозяева ряженым щедро дают –
где сала, где денег, где горстку конфет,
кто сальную шутку, кто добрый совет;
а в стёклах мерцает неясная мгла:
невесты и вдовы глядят в зеркала
с надеждой и страхом – и с трепетом жгут
церковные свечи и суженых ждут…
сквозь все ожидания, мимо молвы,
неслышно, незримо проходят волхвы, –
в овечьих дублёнках и масках волков,
весёлые лохи пугают волхвов;
позёмка заносит цепочки шагов
по синим откосам осевших снегов…
Поэзия… не страсть и гордость служенья муз, а страх и трепет потерянности в мире. Беспросветной ночью бредешь через бесконечный пустырь, не зная, куда и кому ты несешь свой никчемный дар.
7 января. Рождество… вторжение метафизики в обыденность. Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человеках благоволение! Несказанная радость и незримое сияние пронизывают обновленную обыденность, и кажется, что все, чего в действительности нет, каким-то чудесным образом является: Бог в сущем, мир на земле, и воля к добру в людях…
8 января. Святки стимулируют в нас чувство священного. Многолюдность в храмах создает видимость воцерковления. Однако не верится…
Религиозному возрождению должно сопутствовать и способствовать нравственное преображение. Но его нет. Новорусское отношение к церкви носит откровенно коррупционный характер: жертва на храм не лепта, угодная Господу, а откат духовным властям от греховных дел; покаяние не по канону, а по понятиям…
9 января. Не в том беда, что умалилась наша вера в Бога, а в том, что утрачена вера в человека. Маркс, Фрейд и Филипп Киркоров разрушили в нас образ божий.
10 января. Читая Гиббона, умозаключаешь: история упадка Римской империи – хроника утраты римлянами нравственного чувства. По мере того, как патриции и плебеи поступались честью и совестью в пользу спеси и корысти, сила обращалась в слабость. Слава Рима расточалась в риторике демагогов, распродавалась магистратами и растрачивалась на роскошь нуворишей.
Величие государства, не укорененное в достоинстве граждан, не более чем великая иллюзия.
11 января. Я знаю, что мои суждения порой опровержимы, порой опрометчивы. Так трудно удержать мысль без опоры на общее мнение… Но думать как все не стоит труда. Игры разума относятся к числу заведомо рискованных предприятий.
12 января. Самый беспроигрышный ход мысли – утверждение общепринятого; тавтология – метафора банальности. Закон исключенного третьего предоставляет робкой мысли надежное убежище от сомнений: А = А или А ? А; tertium non datur *****). Уверенность в однозначности данного рассеивает всякие метафизические подозрения относительно окружающей среды. С точки зрения житейского опыта всякая философия, кроме голого прагматизма, если не афера, то уж во всяком случае авантюра. Менеджмент рассудка проводит постоянный аудит всех сомнительных умозаключений. Осмотрительность и еще раз осмотрительность!
Тише едешь – дальше будешь; меньше думаешь – больше живешь. Прописные истины относятся к мышлению примерно так же, как безопасный секс к любви.
13 января. Старый Новый год… такой чудный нонсенс! Это очень по-нашенски… Именно к этому календарному парадоксу у нас приурочен День российской печати.
Что хорошо в информационном мире, – все в курсе всего. Что ни случись, тут же известно. Более того: вести норовят опередить ход событий; средства массовой информации сообщают новости завтрашнего дня. Столько надо знать, чтобы не отстать от времени, что понимать что бы то ни было уже совершенно некогда. Пока осмыслишь, что случилось, содержание события уже вытеснено из сознания напором свежих новостей. В срезе прессы сознанию открывается не происшедшее, а происходящее.
Что плохо в средствах массовой информации, так это именно массовость. Увеличение числа читателей (зрителей, слушателей) вынуждает к упрощению картины мира применительно к стандартам массовой культуры. То есть к снижению качества информационного продукта. Особенно наглядно это видно по телевидению: все основные каналы передают один и тот же набор горячих новостей под одним и тем же кисло-сладким соусом. Одни и те же медийные лица переходят из студии в студию, поддерживая пустыми словесными жестами сложившийся имидж. Иногда кажется, что они существуют только как наведенные галлюцинации в эфирном пространстве. Тем более что их сходство с людьми все более проблематично и все менее убедительно. Реальность как таковая переформатируется в реалити-шоу.
Цель (превратить обывателя в избирателя и потребителя) оправдывает средства (массовой информации). Все это знают, все как бы осуждают – и все так или иначе соучаствуют. Свежий скандал возбуждает вялые чувства и вызывает нездоровый интерес. Привычка к дурным новостям незаметно переходит в нездоровое пристрастие.
14 января. Некогда Ленин отвел прессе роль коллективного организатора. В какой-то мере так оно и было. Теперь же СМИ скорее следуют старому циничному принципу: divide et impera ******). Глянцевая печать стимулирует жадность богатых. Желтая пресса множит зависть бедных. Медийный резонанс каждого социального или национального конфликта грозит разрушить мосты между людьми.
15 января. В хронике поражений общего дела – продолжающийся раскол орловских журналистов на тех и этих. Глупо, ненужно, бессмысленно. И так нас, людей слова, противостоящих разложению и распаду, опасно мало – можно ли еще между собой собачиться?! Поджигатели информационной войны сняли пенки с публичных скандалов и неплохо устроили свои интересы в новой конфигурации власти. Конфликт исчерпан – как и не было вовсе! А в основе нашей общественной жизни осталась глубокая расщелина.
16 января. Белое поле газетного листа испещрено типографскими знаками: птицы радости и печали, сопровождавшие ход событий, улетели вслед вчерашнему дню, оставив эти словесные следы…
*) «Речи краткие, драгоценные»: буддистская антология XIV века.
**) Евангелие от Матфея: 18;3.
***) Современные словари ставят ударение в слове хвоя на первую гласную; у М. Фасмера обе гласные равноударны, у В. Даля ударение на вторую гласную увереннее.
****) Не путать со словом преддверие; здесь неологизм: состояние ума в ожидании откровения.
*****) третьего не дано (лат.)
******) разделяй и властвуй (лат.)
Загрузка ...