Автор: Владимир Ермаков
7 июня. В продолжение пушкинского торжества, в полдень сего дня у памятника Пушкину возле филологического факультета университета собрались орловские поэты, чтобы отдать дань памяти. Возложить скромные цветы и возгласить скромные стихи. Поэты были хорошие и разные. Что уж совсем в радость, были и слушатели. Меньше, конечно, чем сбегается на рекламные шоу в супермаркете, но больше, чем обычно сходится на протестные акции у мэрии.
Образ поэта, изваянный скульптором Валерием Михеевым, снисходительно взирал с постамента. Вряд ли солнцу русской поэзии так уж понравились стихи, декламированные в его честь, но, памятуя доброе правило, им же писаное, он, кабы и мог, не стал бы обижать пренебрежением собратьев по ремеслу:
Людей, о коих не сужу,
Затем, что к ним принадлежу.
Вот и я не сужу. В наши дни в служенье муз есть нечто трагикомическое. Но и героическое. Как в парадном марше солдат последнего призыва…
8 июня. В эфире канала «Культура» просветительский проект «Кто мы?». На фоне великих исторических событий этим роковым вопросом смущает наши некрепкие умы глубокомысленный ведущий, призывающий всех к ответу. Кто мы? Глядя в его вдохновенное лицо, далекое от философских сомнений, вспоминается даосское изречение: Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает. У нас, православных, не так. У нас все иначе. Решать за всех готов чуть ли не каждый. И мало кто готов отвечать за себя.
Мне думается, прежде чем вынести обобщающее суждение, каждый должен предварительно задаться вопросом: кто я? И ответить за себя. Бессмысленно искать во всех того, чего нет в каждом. Истинное соотношение человека и народа гениально выражено Андреем Платоновым: народ без меня не полон. Качество целого, помимо структуры, зависит от свойств составляющих его элементов. Может ли быть великим народ, состоящий из маленьких людей, униженных и оскорбленных? Вот уж не знаю…
9 июня. Моя давняя навязчивая идея – Декларация независимости человека. Ее базовый постулат утверждает право личности на самоопределение и гарантирует защиту от агрессии господствующего дискурса. Свобода быть собой ограничена только положениями закона и нормами морали. В этих границах человек волен сам решить, кто он есть и как его высказывание себя соотносится с контекстом эпохи. Чтобы свестись к общему знаменателю народа, нам нужно прежде разобраться в себе.
Нижеследующий эгоцентрический экзерсис суть попытка социально-психологического самоанализа. Кто я? Уже из постановки вопроса понятно: рефлексирующий интеллигент, эпигон великой русской традиции духовного самоедства. Говорю это без стеснения. Прежде заявить себя интеллигентом значило разоблачить себя как самозванца, но теперь, когда это звание стало не титулом, а клеймом, я считаю ниже своего достоинства отрекаться от принципов, в которых воспитан.
В наши дни модно позиционировать себя как интеллектуала. Интеллектуал ли я? Вряд ли. Рассуждаю без метода, работаю без системы, пишу без цели, читаю без пользы.
Самое сложное – определиться в идейном плане. Все главные идеи современности эмпирически опровергнуты. К коммунистической идеологии у меня идиосинкразия. С пионерского детства. Был ли я диссидентом? Нет. Соглашаясь с доводами антисоветской пропаганды, не принимал ее выводов. Был и остаюсь инакомыслящим. Но тщеславиться тут нечем. Любое мышление инаково. Это петь можно хором, а думать получается у всех по-разному.
Оппозиционер? На этот провокационный вопрос у меня есть два разных ответа.
1. Ни в коем случае, если имеется в виду стремление к свержению власти и перемене строя; при всех политических переворотах наверх всплывает… из всех зол я по возможности выбираю меньшее, и потому без всякой радости, но в трезвости рассудка голосую за то, что устоялось.
2. Безусловно, если под лояльностью подразумевается согласие с теми безобразиями, которые бесстыдно и бездарно сотворены в стране под именем демократизации, приватизации, модернизации… тут уж в оппозиции оказывается подавляющее большинство народа.
По натуре скорее консерватор, чем новатор. Не люблю перемен, и приключениям предпочитаю привычки. Здравый смысл не дает поддаться коварному обаянию радикальных идей. Революция – азартная игра с историей, ставка ва-банк: в надежде разом поправить запущенные дела проигрывается все, с таким трудом нажитое культурой. Но вот незадача! консервативность в нашей ментальности всегда вырождается в реакционность – потому с некоторым сомнением определяю свои убеждения как либеральные. Я – либерал, поскольку полагаю свободу базовой ценностью, без которой человек не имеет значения, и в народе нет смысла. Но свобода предполагает ответственность. Вот этот пункт в отечественном либерализме, к несчастью, не учтен. Что и привело его к поруганию в прениях и поражению в правах.
Демократ? Да. В том словарном смысле, что нынче кажется устаревшим: власть должна непосредственно зависеть от общества, а не наоборот. Я сторонник той политической системы, что не требует любить и почитать начальство только потому, что начальству это нравится. А в прочем по Черчиллю: демократия – худший вид государственного устройства, если не считать остальных. Я – демократ. Но хреновый. Политически не ангажированный. Как бы посторонний. О Русь! страна, где все хаты с краю, а в середине казенный дом и божий храм…
От начальства, светского и духовного, стараюсь держаться подальше. Атеист? Скорее – агностик с православной ментальностью, воспринявший ценности христианства опосредованно, через таинство русской классики. Но по мере того, как религия замещает в структуре власти идеологию, мой агностицизм от сочувствия церковной жизни склоняется к антиклерикализму. Понеже книжники и фарисеи, отравившие трупным ядом партийного догматизма эпоху, откуда я родом, ныне опираются на церковные догматы. Мне кажется, что нынешняя церковь, грезящая о былом величии, консервирует исторические ошибки и концентрирует слабости эпохи. Претензия прошлого на будущее опасна для настоящего.
Державник ли я? Вот еще новая головная боль! Как здравомыслящий обыватель и законопослушный гражданин, я понимаю, что нормальная жизнь такой огромной страны немыслима без крепкого авторитетного государства. Но ставить державное величие выше народного благополучия – нет уж, дудки!
Что же до патриотизма… тут подобает молчание. Заявлять публично о своей любви к родине бесстыдно. Говорят, учреждена медаль «Патриот России» и уже были награждения. Как это можно? Это все равно, что выдавать дипломы за порядочность. Глупость и пошлость…
Нет, я не циник; но скептик изрядный. Страдаю хронической недостаточностью энтузиазма. К идеализму не склонен, но и меркантилизмом не проникся: верю, что лучшее в нашей жизни не продается и не покупается. По складу – стоик, по склонности – гедонист, от лености – фаталист. Исходя из опыта, в рассуждениях склонен к пессимизму, но в глубине души с мечтательной меланхолией надеюсь, что в нашей многострадальной отчизне вот-вот случится что-то чудесное – неожиданное и долгожданное… Что в общем и целом оправдает нашу никакую жизнь, изъеденную историей до пустой середины. Мы еще увидим небо в алмазах… Кто это – мы?
И кто – я? В мутном зеркале рефлексивного текста отдельными чертами проступает абрис человека без свойств, но с претензиями. Оперативный фоторобот, похожий на многих вообще и ни на кого в отдельности: разыскивается среднестатистический гражданин… Возможно, искомый индивид вовсе не автор, но вероятный читатель этих строк.
10 июня. Я нашел, наконец, выражение, формулирующее нехитрую суть моей житейской философии: оптимизация обстоятельств. Так! В этом понятии плотно схвачены два значения:
1) улучшение прилежащей объективной действительности, доступной изменению;
2) просветление субъективного отношения к реальности, данной нам в ощущениях.
Это не ново. Это старо как мир. Или, по крайней мере, как открытие внутреннего мира. Делай что должно, и пусть будет что будет. Античная мудрость определила подобный внутренний настрой как amor fati – любовь к судьбе.
Как и всякая иная теория, стоическая философия хорошо выглядит в умозрительном зеркале, но при лобовом столкновении с жизнью разбивается вдребезги. И острыми осколками терзают сердце страх и боль, одиночество и потерянность…
11 июня. Что мы ищем в книгах? То, чего не достает в жизни. Кто – откровения, кто – утешения, кто – забвения. Не знаний, но мудрости. И если находим, разочаровываемся. Оказывается, что мудрость суть отрешенное равнодушие утомленного ума к соблазнам и страхам этого мира. Всего лишь. Все дано тому, кому ничего не нужно.
12 июня. День России. Государственный праздник, ищущий формы и способы стать народным. Как это произошло в свое время с 1 Мая и 7 Ноября, когда под идеологической коростой наглядной агитации через центральную площадь протекал живой поток людей, которым было в радость собраться вместе, чтобы увериться в том, все они одной эпохи…
В наши дни, когда все объединяющие идеи дискредитированы травматической практикой их применения, заново собрать население в народ не так-то просто. Но что-то делать в этом направлении надо. Инстинктивная тяга людей к объединению в идеальные сообщества должна найти адекватное выражение в ритуалах солидарности.
Ностальгия по великой эпохе неявно перетекает в ожидание лучших времен. Обетование оных составляет смысл торжества. Правда, церемониальный акт единения власти и народа по случаю общего праздника пока получается натянутым и настороженным, словно примирение старых любовников, долго живших в раздоре… ну да лиха беда начало! стерпится – слюбится… Может быть, для ускорения процесса и упрочения единства объявить праздничным весь следующий год? Год России в России – по-моему, замечательно…
13 июня. Будем считать, что сказанного достаточно. Так Аристотель резюмировал те рассуждения, где цепочка силлогизмов не достигала до замыкающего вывода. Отменная формула! Кому надо, тот додумает сам, а кому не надо, тот давно уже ничего не читает и никого не слушает; что ж зря стараться…
Загрузка ...