Автор: Владимир Ермаков
14 июня. Тихая темная река, играя солнечной рябью, медленно течет через город. Русло реки отделано по кромке бахромой осоки, а зеркало воды оторочено по краю кружевами нимфеи. Зеленые листья нежатся на бархатной воде, а между ними проглядывают золотые зрачки кувшинок. А к реке, к ее влажной свежести, склоняются деревья, затеняя берега. Козий парк, где его не достали заботой, зарос высокими травами с мелкими желтыми соцветиями.
Широкая тропа по берегу Оки похожа на проселочную дорогу, протоптанную бог весть когда; идешь по ней на закате и забываешь, что в городе. С каждым встречным хочется поздороваться и перекинуться парой добрых слов. Ну, до простосердечного разговора, конечно, не доходит, а все же люди, гуляющие в парке, друг другу как бы интересны; нет-нет, да и поймаешь на себе неназойливый взгляд. Да и сам к другим исподволь приглядываешься – так, чтобы удовлетворить любознательность, но не обидеть любопытством.
Так сегодня мое воображение задела молодая женщина, прогуливающая встречным курсом своего малыша, сладко спящего в коляске. Нескладная высокая фигура с тяжелым низким задом, плоский овал лица, близко и мелко посаженные узкие глаза… Какая некрасивая, – подумал я, отводя взгляд, – наверное, ей трудно было найти свое счастье; а вот – нашла же! Пройдя мимо, я смутно почувствовал, что она мне как бы знакома. Откуда?! Через четверть часа наши пути вновь пересеклись, и я пригляделся внимательней: нет, никогда не встречал; так почему же… и вдруг озарило: это же модель Модильяни! Именно такие странные черты и силуэты обретают женщины на полотнах великого художника, освобождаясь от шаблонов плотской привлекательности и становясь поистине прекрасными. Искусство как предвестие незнакомой красоты… Видимо, тот, кто высмотрел среди обыкновенных красавиц эту золушку и взял в жены, обладал тонким эстетическим вкусом.
15 июня. Тысячи и тысячи лет художники работают над тем, чтобы из животного существа, примата по имени homo sapiens, вывести зримый образ божий. И как это у них здорово получается! Если поставить рядом так называемую палеолитическую Венеру (древнее ритуальное скульптурное изображение женщины с гипертрофированными половыми признаками), античную Венеру Милосскую, Венеру Боттичелли и обнаженную Модильяни, мы получим наглядную картину эволюции человека под воздействием искусства. Наши эстетические пристрастия определяют эротические предпочтения. Мы выбираем предметом любви то, что почитаем красивым, а красивым полагаем то, на что указывают нам художники. Страшно подумать, к чему может привести человечество современное концептуальное искусство, сосредоточенное на извращениях и уродствах! Пикассо, конечно, был великий мастер, но за модернистские шедевры ему придется тысячу лет мучиться в чистилище, занимаясь любовью с порожденными его воображением чудищами…
В Москве не пробиться на выставку Пикассо. Культурное событие года…
16 июня. Соотношение достоинства человека и величия государства – индекс цивилизации, определяющий ее место в условной вечности мировой культуры. Величие России обходится дорого, и русский человек оплачивает его сполна. Державная идея, которой заворожено наше пассивное политическое сознание, питает харизму власти, истощая частную жизнь. Что в конечном счете ведет к вырождению народа. В людях все меньше солидарности, в человеке все больше никчемности…
Что-то надо менять в патриотической риторике. К родному государству хотелось бы, наконец, иметь возможность относиться разумно и трезво, без восторга и без содрогания. Не обожествляя и не демонизируя иерархию власти. В перспективе демократии сакральная суть власти исчезает, и работа правительства сводится к административной рутине. До этого, однако, нам далеко. Пока нравственное преображение не постигнет каждого гражданина, роковые вопросы государственного устройства остаются для нас более чем актуальными. Судьбоносными, так сказать…
Самый больной вопрос – продажность власти. Коррупция – наркотик государства; административная система и паразитическая инфраструктура утрачивают чувство реальности. Коррупция стимулирует потребление, но подавляет производство. Финансовые вливания действуют подобно инъекциям героина: суета и эйфория, а потом ломка и депрессия. Соблазн легких денег и доступных благ создает иллюзию процветания, но страшной ценой симуляции развития является растрата исторической энергии народа и разрушение социально-экономического организма нации. Внутренняя политика должна быть направлена к эффективному использованию ресурсов, а вместо этого ресурсы расточаются на поддержание неоправданных амбиций элиты.
Коррупция особенно опасна для нашей государственной системы, где власть при всех перестройках не меняет сути: она самозаконна, самодостаточна и самодержавна. Так было, так есть. Антураж другой, а кураж тот же. Государство по-русски не совокупность институтов управления, а наднациональная корпорация, монопольно эксплуатирующая резервы власти, как запасы нефти. Правящий класс у нас не высшие или имущие сословия вообще, а сословно консолидированная администрация: княжеская дружина, московское боярство, служилое дворянство, имперская бюрократия, партийная элита, государственная служба. В патологическом виде – опричнина, в нормальном состоянии – номенклатура. Ее магическое влияние – как магнитное поле: все, до чего достанет административное рвение, отчуждается от живой жизни и превращается в государево дело.
17 июня. На экономическом форуме в Петербурге президент сказал, что Россия теперь другая. Сказал со значением. Хотелось бы понять, что он имеет в виду…
Нынешнее политическое состояние как никогда полно выражает специфику русской государственности: не управление устраивается к общественной пользе, а общественные интересы сводятся к вящему удобству управления. Система сложилась на наших глазах. При молчаливом согласии деморализованного большинства. В девяностые годы минувшего века шальные деньги контролировали рыхлую власть. Агрессия денег; в перспективе беспредел. В нулевые годы нового века окрепшая власть подбирает под себя серьезные деньги. Экспансия власти; в пределе произвол.
Репрессии олигархов, не вписавшихся в поворот, были не столько манифестацией силы закона, сколько демонстрацией воли власти. Власть как бы заявила: Так будет с каждым, кто… Не надо договаривать, – ответили деньги, – мы уже все поняли. «Консенсус, однако», – сказал бы Горбачев. «Государственный капитализм», – сказал бы Ленин.
18 июня. Стяжение власти к вершине традиционно для русской государственности. Видимо, это явление обусловлено ходом истории, характером народа и масштабом страны. Обусловлено – не значит оправдано. Лекарство порой хуже болезни. Старинная эпиграмма Владимира Гиляровского годна, как видно, на все времена:
В России две напасти:
Внизу власть тьмы,
А наверху – тьма власти.
Следствием внутреннего поворота в истеблишменте и укрепления властной структуры стала перестройка корпораций и перетряска номенклатуры. Не ротация кадров, а фильтрация элит. Отстранение от власти авторитетных деятелей (Примаков, Геращенко, Филатов и т.д.) и замена их служивыми людьми. Устранение фигур влияния, имеющих опору вне центрального аппарата (Строев, Россель, Шаймиев… на очереди, кажется, Лужков), и прямой контроль над регионами. Унифицируя и нивелируя среду, верховная власть тщательно выкорчевывает корни патернализма, исстари умерявшего в провинциальной жизни слепую свирепость безрассудных законов. Идет последовательная замена в узловых позициях системы политиков политтехнологами, экономистов силовиками, прагматиков карьеристами. Не потому, что так лучше управлять, а потому, что так ловчее править.
Еще одна характерная особенность новой ситуации – прополка политического поля от всякого самосева. Если не считать глубоко укорененного коммунистического пня, выкорчевать который власти пока несподручно, в парламенте отведены две декоративные грядки для окученной оппозиции: не для политики, а для политесу. Ни справа, ни слева реального противника у партии власти нет. Лидеры, не вписавшиеся в отведенные рамки контролируемой демократии (Горбачев, Явлинский, Хакамада etc.), дискредитированы, обложены обстоятельствами и вытеснены из информационного пространства. Новые левые после процесса над Лимоновым ушли в подполье – в лабиринт интернета, где их не достать. Новые правые устроились с удочками в укромных местечках по берегам финансовых потоков, в надежде поймать случай. Если что и возмущает общественное мнение, то, по счастливому совпадению, именно то и только то, чем в данный момент по каким-либо своим резонам недовольна власть. Стоит власти насупиться, так тут же и оппозиция всполошится. Впору вспомнить старый проект «О введении единомыслия в России».
19 июня. Случайная встреча, разговор на ходу. Как портится речь второпях! Банальность слов и машинальность жестов. Вместо старинного хорошо – идиотский о’кей. Хрен его знает, что такое. Хорошо… – блаженный выдох, радость для горла. А тут – как цыкнул зубом и зыркнул глазом на часы: пора! пока…. В суете повседневного пустословия возникает и щемит сердце ностальгия по диалогу.
20 июня. Среди немногих откликов на эту неформатную прозу был упрек автору: уж очень все мрачно; хотя бы в конце что-нибудь в утешение и ободрение… Склоняю голову и развожу руками. Сам не пойму, почему так получается. Намерения-то у меня самые лучшие – из потока сознания уловить в сеть слов стоящие мысли и сильные впечатления. Да вот улов оставляет желать лучшего: то ли жизнь моя бедна впечатлениями, то ли голова мыслями не богата, то ли маловато таланта и тщания…
А вокруг живая жизнь; всему есть место под солнцем… люди толкутся на базаре у лотков с черешней, дети дергают мам за руки, требуя мороженого, мужики оглядываются на женщин и облизываются на пиво, красивые автомобили теснятся у светофоров, пока дорогу переходят старики и перебегают девушки, серебристые облака создают среди зноя мимолетные оазисы тени, – и тихая темная река, играя солнечной рябью, медленно течет через город.
Загрузка ...