Автор: Владимир Ермаков
25 октября. В Орле прошла забастовка водителей маршрутных такси. Частным предпринимателям вот-вот урежут возможности предпринимать. Власть решительно наводит порядок в организации общественного транспорта. Резоны руководства не очень понятны, а вот методы знакомы: пусть ситуация ухудшится, но будет под контролем. Опыт саботажа водителей показал, что нас ждет: томительное ожидание на многолюдных остановках, взаимное ожесточение в набитых автобусах… Зато у допущенных на маршруты перевозчиков без всяких дополнительных инвестиций чудесным образом повысится рентабельность. То есть процесс регулируется таким образом, чтобы выручка попадала в предназначенные для нее карманы. А люди, обозначенные в финансовых расчетах как пассажиры… ничего, потерпят; человек не скотина, ко всему привыкает.
26 октября. Современная цивилизация в той же степени зависит от научного знания и технологии, как древняя и средневековая зависели от ручного труда и традиции. Потенциал процветания нации заключается в ее интеллектуальном ресурсе.
В информационном обществе основным производительным классом является интеллигенция, если брать это ёмкое понятие в расширительном смысле – совокупность людей, продающих на рынке труда не свои умения и физическую силу, а свои знания и умственные способности. Новые средства производства стократ увеличивают возможности человека. Если раньше один сноровистый мужик кормил двух генералов, то теперь один толковый программист кормит два десятка менеджеров. И хорошо кормит – посмотрите, как у них глазки блестят и морды лоснятся…
Однако… как раньше алчные баре мужика-кормильца держали в черном теле, так и теперь правящие элиты стремятся свести расходы на науку и культуру к прожиточному минимуму. Публичные авторитеты год от года все с большей тревогой говорят о кризисном состоянии нашего общества, где в ходе событий извращен порядок вещей. Государственные деятели в общем и целом согласны, что будущее страны зависит от ее духовного, интеллектуального и нравственного развития. Значит, основные инвестиции должны идти в культуру и науку, образование и здравоохранение. Должны! Но не идут…
Вот что странно в отечестве нашем: чем больше значение интеллигенции, тем меньше ее влияние. Укоры совести и уроки истории не слышны за оглушительным шелестом бешеных денег.
27 октября. «Круглый стол» в конференц-зале газеты «Орловская правда». Представители общественности собрались обсудить с представителями власти свои представления о роли культуры в нашей жизни. Правда, со стороны власти участников было… раз-два-три – и обчелся; да и те, высказавшись с осторожным оптимизмом о перспективах развития славной орловской традиции, ушли в большинстве своем на более значимые заседания. Со стороны общественности были в основном заслуженные деятели культуры, доверенные выразители общественного мнения, представлявшие государственные учреждения и общественные организации. Им всем было что сказать. По существу дела и к вящей славе малой родины. Говорили с пониманием высокого значения темы и с ощущением собственной значимости. Говорили с толком и с блеском. Тем более что большинство актуальных вопросов повестки дня за долгие годы обсуждений отшлифовались в прениях до риторического совершенства…
Я не представлял никого, кроме самого себя, и мне слова не дали. Хорошо, что хоть не выгнали. Правду сказать, меня вообще-то и не приглашали. Просто так уж вышло – пришел за компанию; один из организаторов сего застолья сказал с иронической снисходительностью: – а, диссидент пришел; ну ладно, садись где-нибудь… Я сел, где пришлось. Слушал со вниманием, но внимал без умиления. И вышел из-за круглого стола с чувством глубокого неудовлетворения. С ощущением безнадежного дежавю…
Выразитель собственного мнения, я был чужим на этом пире духа. По ушам текло, а в ум не попало. В который раз ощутил себя лишним человеком в орловской культуре. У меня есть интуитивное ощущение, что и у тех, кто сейчас читает этот текст, личное мнение некоторым образом не совпадает с общественным. Выходит, что мы с вами не участвуем в его формировании. Оно возникает, не нуждаясь в напряжении нашей мысли. Есть мнение… И его уже не преодолеть. Будет довлеть, не считаясь с действительностью, пока столь же умонепостижимо не сменится другим, столь же категоричным, но уже противоположным. От повального боголюбия к поголовному безбожию – и обратно. От поклонения к поруганию, от разрушения к реставрации… Сей феномен выражает перманентный кризис русского общества от времени Гостомысла до эпохи Газпрома.
Между взлетами в эмпиреи и провалами в бездну – пустыни застоя, лишенные горизонта. Сейчас у нас очередная серая полоса. Медленное течение праздного духа, отрешенного от злобы дня, заболачивает культурную почву. Русская культура, как и национальные ресурсы, становится в основном предметом экспорта, а не внутреннего потребления. Газ под заказ и балет на вывоз. Что могло бы изменить положение и вывести дух из упадка? Не знаю, но точка отсчета должна быть поставлена на самом высоком иерархическом уровне…
По пути от одного пустого дела к другому я зашел к другу. Он художник. Настоящий. Один из тех редких деятелей культуры, у кого нет времени (да и надобности) рассуждать о ее задачах и проблемах: все, что он хочет сказать, он высказывает в красках. Он работает большое полотно на историческую тему. Мог бы прогнать, сказавшись занятым, а вот нет – обрадовался и обнял. И пустил к холсту. Мастера говорят: незаконченную работу дураку не показывают. А он показал, и даже рассказал, как картина меняется в работе, через последовательные художественные решения обнаруживая свой собственный, не навязанный автором смысл.
Художник держит мастихин как нечто среднее между копьем воина и копием иерея (так в церкви именуется нож, разделяющий просфору в таинстве проскомидии), и сам, поглощенный величием замысла, похож на своих героев, не щадивших себя отечества и чести ради. В наше темное и смутное для духа время я надеюсь на него и еще немногих…
28 октября. В литературном музее вечер памяти писателя Игоря Лободина. Останься он среди нас, мы праздновали бы сейчас его семидесятилетие…
Игорь Федорович Лободин (1940 – ?). Писатель, творчество которого можно причислить к поэтическому направлению, названному критиками тихой лирикой. Николай Рубцов, бесспорный лидер этого направления, был его другом и сокурсником по Литературному институту. Игорь Лободин писал так же тонко, точно, трепетно, трагично. Только прозой. Прозой, которую с первых страниц высоко оценили Евгений Носов и Виктор Астафьев. Им написано немного. Издано и того меньше – три небольших книги, которые можно найти далеко не во всех наших библиотеках.
А начиналось все так славно. Романтический контур его юности четко прорисовывается в перспективе шестидесятых: пора надежд и время обещаний! Однако… Обстоятельства благоприятствовали ему, но он не хотел и не умел делать карьеру, а жизнь как-то не складывалась. Светлый человек с темной тенью, он казался слишком нерасторопным и незащищенным, чтобы уцелеть. Он и не уцелел. Словно некая тайная трещина прошла через судьбу: по эту сторону остались его книги, а по ту – темнота и немота, в которой он скрывался от жизни, пока однажды не исчез совсем. Ушел и не вернулся. Некогда в рассказе «Накануне свидания» он предугадал или предопределил свой уход никуда: в глухую осеннюю пору домашний скот, быки и даже смирные лошади дичают, в них просыпается первобытная тяга к скитаниям, к непокорности человеку – идолу власти, который уздой, кнутом и путами обратил их в неволю. Никто не знает, где конец его пути. И не осталось другого способа поклониться его памяти, кроме как перечесть написанное им.
29 октября. В эти сумрачные осенние дни наша Общественная палата проводит ряд мероприятий под общим грифом «Гражданский диалог». Я плохо представляю, как это все происходит. На мой взгляд, основная проблема как раз в том, что никакого диалога нет. Если разложить гул времени на основные составляющие, выявится наличие двух некогерентных смысловых потоков. Есть нарратив культуры, складывающийся как история национальной жизни. Есть дискурс власти, выстроенный как ментальный механизм общего принуждения. А между ними – напряженное молчание, неосмысленный шум и напрасная ярость… По понятиям лингвистики, это путь в семантический тупик.
Теория речевых актов Джона Остина различает два типа высказывания – констатив и перформатив; один описывает порядок вещей (так оно есть) и присущ культуре, другой определяет ход событий (пусть будет так!) и является языком власти. Критерий первого – истинность, второго – эффективность. Правильное соотношение между сосредоточением ума и концентрацией воли – основное условие успешности людей и устойчивости общества. Действие без понимания нелепо, понимание без действия несчастно.
30 октября. Беда в том, что в нашей традиции устроение дел предшествует их изучению; распоряжения не обусловлены размышлениями. Сила есть – ума не надо…
31 октября. И все же диалог государства и общества необходим и неизбежен. Как он должен происходить? Не знаю… Может, на региональном уровне надо бы для начала провести форум «КУЛЬТУРА ВЛАСТИ И ВЛАСТЬ КУЛЬТУРЫ». И не где-нибудь в укромном уголке, за круглым столом, а в цитадели власти, в круглом зале Белого дома, с обязательным присутствием всего генералитета и всего истеблишмента. Чтобы культура предъявила права первородства, а власть признала свою ответственность за соблюдение этих прав. Именно так и только так. Иначе все опять сведется к распилу бюджета и конкурсу предпринимателей за право нагреть руки на священном огне…
Приоритет Орловского края может быть обусловлен только его духовным потенциалом. Природных ресурсов у нас кот наплакал, в промышленном отношении Липецк или Тула легко дадут нам фору, да и в сельском хозяйстве у Белгорода и Воронежа возможностей побольше нашего. И только как историко-культурный феномен Орловский край представляет объект национального значения, достойный отдельного административного статуса.
Загрузка ...