Автор: Владимир Ермаков
Когда стужа стоит на голой земле, холод пробирает вглубь и леденит кровь, промораживая до корней нервную систему. Хочется снега…
29 ноября. В три часа пополудни пошел снег, и началась зима. В воздухе кружилась снежная пыль; шальные ветры выхватывали ее друг у друга и разносили по округе, рассыпая по дороге. В ранних сумерках засветились окна, потом зажглись вечерние городские огни. Клочья метели бились в свете фонарей, словно пойманные в магический круг призраки – порождения холода и тьмы, заговоренные городом. Что-то радостное пробиралось по первому снегу, не имея за собой тени, не оставляя следов…
Еще ноябрь, а благодать
уж сыплется, уж смотрит с неба.
Иду и хоронюсь от света,
чтоб тенью снег не утруждать…
Это стихи Беллы Ахмадулиной. Вечерние «Вести» этого дня начались печальной новостью: Беллы Ахмадулиной не стало. Как же так…
В плеяде харизматических лидеров шестидесятых годов, опередивших и определивших эпоху, Белла Ахмадулина была звездой первой величины, романтическим символом и конгениальным другом… и таинственно не такой, как все. Все форсировали время, переживая его с мятежной страстью, а она нежила в себе нечто вневременное, мерцающее в глубине каждого прекрасного поступка.
Евтушенко был ей плохим мужем, но добрым товарищем. Вознесенский звал ее божественный кореш и еще нездешняя ангел. Окуджава дружил с ней крепко и нежно. Она – одна из них; из квартета, где каждый – соло. И в то же время она наособицу. Чистота помыслов и дерзость образов выделяли ее поэзию и отделяли ее стихи от советского стихотворства; благополучие ей не грозило. Ранняя слава и всеобщее восхищение мало способствовали счастью. Ее жизнь, если сузить это емкое слово в бытовую сторону биографии, сложилась не слишком удачно. Ее жизнь, если расширить это понятие в метафизические пределы, была прекрасной и удивительной.
И я, такая молодая,
со сладкой льдинкою во рту,
оскальзываясь, приседая,
по снегу белому иду.
Вечно молодая и прекрасная навсегда, Белла Ахмадулина вышла из своего времени, чтобы просиять негасимой звездой в сонме великих русских поэтов.
30 ноября. Третье послание президента Медведева Федеральному собранию вызывает оптимизм. И даже энтузиазм. Как и все предшествующие – медведевские, путинские, ельцинские. Высокие государственные чувства охватывают всех собравшихся и всеми средствами массовой коммуникации форматируются в общее мнение. Высшая власть демонстрирует решимость, законодательная – уверенность, исполнительная – готовность.
Что ново и важно в этой речи – сильный акцент, поставленный на образовании. Наивно рассчитывать на лучшее будущее, если не готовить новые поколения быть этим лучшим будущим. Кажется, президент все же прислушался к мнению тех, кто видит проблему изнутри? Может быть, и впрямь есть обратная связь?
Соотношение государства и общества – ключевой момент модернизации, если курс на модернизацию не политическая акция, а государственная политика. Общественное мнение, насколько оно проявляется в протестных высказываниях и выступлениях, настроено не против сложившейся власти, а против разложившейся. Никто не ждет от правящих политиков беззаветного и бескорыстного служения народу, но всех возмущают злоупотребления властными полномочиями. Нужна перезагрузка системы, зараженной вирусами коррупции. Все, что нам надо для стабильности – ответственность и компетентность на всех уровнях власти в рамках существующего порядка. Не было бы худа, а добра сами наживем…
Кажется, и закон о государственных закупках и заказах, перекрывающий прямые пути любому делу и открывающий тысячи окольных дорожек, может быть пересмотрен. Не тот мудр, кто не ошибается, а тот, кто не упорствует в ошибках.
1 декабря. Зима началась строго по календарю – двадцатиградусными морозами. Вот так, сразу и вдруг. Только что была на диво теплая осень – и вот тебе пожалуйста! Хорошо хоть, что буквально накануне снегопад укрыл землю толстым белым ковром…
Ввиду внезапного наступления зимы организм спешно отмобилизован и приведен в боевую готовность. Но не все системы изрядно поношенного тела оперативно перестраиваются под резкие изменения погоды. На душевном подъеме от мороза захватывает дух, а на физическом (на горку, в мэрию) – спирает дыхание…
В мэрии под председательством Виктора Сафьянова прошло первое установочное заседание Координационного совета по перспективному развитию городской среды, созданного при администрации города. Для рассмотрения и отбора творческих проектов по благоустройству образована экспертная группа. В числе экспертов – архитекторы, дизайнеры, художники, писатели, музейщики (каким-то неясным для меня образом я тоже попал в этот круг).
Вопрос об эстетической охране окружающей среды стал весьма актуальным. Наши люди, все в большем числе выезжающие в зарубежье, возвращаются морально травмированными. Дым отечества до слез ест глаза, повидавшие виды…
Эстетика пространства, характерная для западной урбанистической среды, есть функция развитого гражданского общества. В одном немецком городке открывали памятник. Художник, выигравший конкурс, был авангардистом, и понять, что изображает скульптура, было весьма затруднительно. Наш журналист, присутствующий при этом, спросил бургомистра: – Скажите честно, не для печати, – вам это нравится? – Совсем нет; мой вкус ближе к классическому. – А что ж тогда вы утвердили проект? – Это был выбор экспертов; если бы я попытался обойти или оспорить их решение, мафия искусствоведов меня бы морально уничтожила…
Нам это трудно представить. У нас экспертов всегда назначала власть. Искусствоведы в штатском строго следили, чтобы стиль эпохи выражал вкус руководства. Так появился на свет социалистический реализм. Лучшее определение этого метода таково: умение льстить начальству в доступной для него форме. Так утвердился в стране сталинский ампир, подавивший футуристическую эстетику конструктивизма. Так в наши дни восторжествовал в Москве лужковский стиль, увенчанием коего стал стометровый монстр Зураба Церетели.
Памятники Орла, кстати, в большинстве своем исполнены на высоком художественном уровне. Тут нам повезло. Думается, ни Тургенев, ни Лесков, ни Бунин не в претензии. Да и другие монументы выглядят достойно. Классический стиль к лицу третьей литературной столице. Разве что памятный знак в честь героев-чернобыльцев поражает прохожих вторжением авангарда… Других случаев эстетического риска в городе незамечено. А вот высокопарной пошлости и высокомерной глупости, к сожалению, хватает с лихвой.
2 декабря. Как скачет не связанная сюжетом мысль! – от предмета к предмету. А порой к беспредметности. То есть к абстракции…
Фрагментарность этих заметок не есть их недостаток, – это всего лишь удобная особенность формы, оставляющей в разрывах пустоты для заполнения их читателем из своего опыта. Настоящим недостатком является недостаточность общего смысла…
3 декабря. Прощание с Беллой Ахмадулиной. Прощание с поэтом. С эпохой в поэзии. Ее провожали в последний путь лучшие люди столицы.
В поэзии шестидесятых, как бы она ни рассыпалась по тематическому спектру и стилистическому диапазону, есть нечто родственно общее. Этот внутренний момент единства можно выделить как ген интеллигентности. Если интеллигентность понимать как квинтэссенцию национальной жизни, выявленную и выраженную в самопознании.
Русская идея в самом общем выражении может быть определена как смутная греза о правде и праведности. Интеллигенция отрефлексировала эту народную тоску и отформатировала в идеологию. В изворотливую словесную тварь, обратившуюся против творцов. Прекрасная греза обернулась кровавой химерой.
Если отрешиться от догматического подхода, то очевидно, что с течением времени народность как ощущение сродства разделилась на партийность и интеллигентность. Образованное сословие под мощным давлением власти разочлось на интеллигентов и идеологов. Критерием интеллигентности стала порядочность. Проблематика репрессированной совести, а не специфика профессиональной деятельности, сближала всех людей доброй воли в некую размытую общность: народ. В те же шестидесятые Белла Ахмадулина, интеллигентка до мозга костей, была народом, а Екатерина Фурцева, партийный функционер из ткачих, народом не была.
В новые времена все прежние понятия потеряли смысл. Власть переменилась. А кто теперь народ и что ныне интеллигенция – бог весть…
4 декабря. В кругу общей озабоченности есть тема, задевающая меня особо. Задевающая за живое. Я бы сформулировал ее, используя как клише название знаменитого исторического сочинения, так: упадок и разрушение русской интеллигенции. Что-то уже сказано в опубликованных прежде текстах. Что-то еще надо обдумать. Но какие-то вещи высказываются по ходу дела, в свободной форме, в формате заметок на полях календаря.
Понятие интеллигенции шире и глубже определения по роду деятельности. Авторитет интеллектуалов обоснован объективностью знания и независимостью мышления. Престиж интеллигенции обусловлен нравственной позицией. Интеллигент – это интеллектуал, осознающий свою особую миссию в социуме как некий моральный долг. Интеллигенция обладает правом первородства общественно значимых идей. Ее работа – производство знаний и воспроизводство смыслов. В этом и только в этом значении оправдано ее особое положение в глазах других. С потерей престижа и утратой чувства ответственности за судьбу общества начинается вырождение духовных элит. И системный кризис социума.
5 декабря. Что бы ни говорил Маркс, действительную основу всякого государства составляет не экономика, а культура. Потому что экономика занята производством стоимости, а культура – воспроизводством ценностей. Социум суть общий смысл. Нет его – и ничего не будет. С точки зрения менеджмента, наилучшее решение – диверсифицировать Россию и выгодно распродать по отраслям и регионам. А вырученные средства инвестировать в более успешные экономики. ЗАО «Россия»: выборное правление и полтораста миллионов акционеров. Два-три поколения россиян смогут прожить свой век на дивиденды. А там уже русский дух полностью выветрится с лица земли…
Загрузка ...