Автор: Владимир Ермаков
Начало нового сезона театр «Свободное пространство» открыл спектаклем по пьесе Леонида Андреева «Тот, кто получает пощечины». Странная пьеса славного земляка (по самоопределению – буйного орловца), выбранная для расширения репертуара, пронизана символическими намеками и прошита сюжетными натяжками; в жанровом плане это рискованная попытка совместить в едином сценическом действии клоунаду и мелодраму. Эксцентрическая провокация, навеянная наркотическим дурманом декаданса, в свое время подверглась жесткой критике; понятно, почему: в стилистическом плане гротескная драматургия Андреева, неясная современникам, последует театру дель арте и предшествует театру абсурда.
В пьесе Андреева много отвлеченного, слишком отвлеченного, но одна саркастическая реплика неприятного персонажа, циника и паразита, оказалась неожиданно злободневной: – Скоро от демократии нельзя будет дышать! Ей нужны шуты. Тот, кто получает пощечины, отвечает по существу вопроса: – Мы служим тому, кто платит… Поистине, так.
Русские драматурги, как правило, были социально ответственными людьми; от Фонвизина до Гоголя, от Островского до Чехова театр был кафедрой, с которой образно говорилось то, что нельзя было сказать прямо. Но сегодня мне хочется говорить не о драматургии, а о демократии.
Жанр спектакля по пьесе Андреева обозначен в афише как цирковая мистерия. По версии режиссера, хорошие люди, одаренные умом и талантом, идут в клоуны, чтобы отделиться (отдалиться) от действительности. Однако это убежище более чем ненадежно. Не зря же в нашем речевом обиходе бытует ироническая присказка: цирк сгорел, и клоуны разбежались. Кто куда. Самые предприимчивые, умеющие валять дурака в любых обстоятельствах, подались в политику. Вот уж где цирк!
(Чтобы не было недоразумений, оговариваю в скобках: эта аллюзия – аллегория… однако не слишком далекая от действительности.)
Чем дольше я живу при демократии, тем меньше понимаю, что это такое; мое представление об основных принципах народовластия оказалось… скажем уклончиво: нерелевантным. Отдельные решения законодательной власти и некоторые конкретные действия исполнительной власти идут вразрез с общественной необходимостью.
Почему такое возможно? Отчасти потому, что на ответственные посты невесть как попадают безответственные лица. Вот один такой случай, вызывающий недоумение и недоверие: американский мастер смешанных единоборств Джеффри Монсон, три месяца назад получивший российское гражданство, стал депутатом городского парламента подмосковного Красногорска от партии «Единая Россия». Видимо, политтехнологи, провернувшие эту операцию, действовали по ленинским заветам, которым следует не только оппозиционная КПРФ, но и (по умолчанию) правящая ЕР: если государством может управлять даже кухарка, почему бы за это дело не взяться испытанному бойцу? Ведь не все же мозги у него вышибли на ринге… Тем более что в интервью агентству Ruptly крутой американец, на радость нашим патриотам отказавшийся от гражданства США, уверил мировую общественность, что у него русская душа. Это, конечно, говорит в пользу гражданина Монсона, но все-таки лучше бы пристроить его в цирк…
Конечно, опытный политолог может уверить сомневающихся, что такими смелыми решениями наша суверенная демократия, по многим параметрам превосходящая все современные политические системы, доказывает свою успешность и надежность: кого ни поставь в законодатели, система будет работать все также отлажено: какие решения нужны, такие и будут приняты. Что и требовалось доказать.
Собственно говоря, ничего нового в такой практике нет. Как историк по образованию, во всех сомнительных случаях я ищу исторические аналогии и убеждаюсь, что в мире и не такое бывало. По сообщению римского историка Диона Кассия, император Калигула так любил своего коня, что при поддержке сумасбродного хозяина это благородное животное смогло сделать завидную политическую карьеру. Жеребец Инцитат, состоявший в официальном браке с кобылой Пенелопой, был пожалован римским гражданством, а потом сделан сенатором. Почему бы и нет? Когда высший законодательный орган становится присутственным местом, где дискуссии неуместны (так определил наш парламент один из его славных спикеров), какая разница, кто и как будет поддерживать нужные законопроекты – оратор красноречием или жеребец ржанием.
Впрочем, нам ли удивляться призванию во власть заморского варяга, по-русски говорящего с трудом, но понимающего все как надо… Стоит вспомнить, как в предыдущие губернаторские выборы наши избиратели подавляющим большинством голосов утвердили медведя на воеводстве… Можно назвать множество подобных случаев, когда явное несоответствие должностных лиц служебным полномочиям вызывает недоверие и недоумение… но не вызывает негодования. Нетвердые в убеждениях, мы привыкли ко всякому и притерпелись ко всему. А что нам остается? Если начать разбираться персонально с каждым ответственным лицом, насколько оно компетентно в сфере своей ответственности, то… то начинаешь понимать величие нашего народа, способного жить и работать при таком руководстве – в ожидании лучшего.
Но лучшему взяться неоткуда. Система власти настроена на интересы правящей элиты так точно и так полно, что все избирательные кампании, если подбирать сравнения, напоминают не спортивные соревнования, а цирковые представления. Характерной особенностью нашей демократии является одно сомнительное положение закона о выборах, при котором партия, получившая кредит доверия от электората, сама решает, кто будет представлять народ в парламенте. Скажем, Орловскую область по квоте Единой России в Государственной Думе представляет московский предприниматель Николай Земцов, чьи заслуги перед регионом известны разве что его соратникам и сотрапезникам. В открытом доступе можно найти информацию о том, что за сомнительные деяния оный деятель отстранен от руководства общественным движением «Бессмертный полк»; по этому случаю орловскому депутату пригрозили, что его лишат мандата… но (ворон ворону глаз не выклюет) таки не лишили. Зато намерены лишить полномочий православную воительницу Наталью Поклонскую – за то, что она проявила благоразумие (вообще-то ей несвойственное), проголосовав (единственная из фракции «Единой России») против пенсионной реформы. Николай Земцов, ясен пень, голосовал как велено.
В связи с общественным недовольством, вызванном несоответствием стратегии прорыва, объявленной президентом, и тактикой провала, избранной правительством, вспоминается пьеса Сэмюэла Беккета «В ожидании Годо» – классическая драма театра абсурда. Нелепые и никчемные персонажи, оказавшиеся в жизненном тупике, ждут некоего Годо, который должен прийти и решить все их проблемы – притом что им неизвестно, когда придет Годо, кто он такой и существует ли он на самом деле. Одного персонажа зовут Эстрагон (почти Пастернак), а другого как меня – Владимир.
Театр абсурда расписан по ролям, и актеры, вошедшие в образы, не обращают внимания на несвязность сюжета – главное соответствовать амплуа. Хороший актер, ставший персонажем, должен оправдать ожидания режиссера – иначе в следующем представлении останется без роли. Вот они и стараются…
Официальные лица одурманивают общественное сознание благими намерениями, заполняя проеденные скептицизмом прорехи патриотическим пафосом; взамен проваленных государственных программ даются новые обещания, намного лучше прежних. Оппозиционные деятели с видом первооткрывателей обличают безобразия, которые всем настолько очевидны и так привычны, что смотреть на них тошно и скучно. Ну, в очередной раз борцы с режимом разоблачили систему злоупотреблений, всем и так известную, и вот голая истина, словно раздетая девка, рекламирует протестный тренд в открытом информационном пространстве… что дальше? Дальше – риторическая стратегия, которую по аналогии с апофатической теологией можно назвать негативной идеологией: отрицание данного вместо утверждения должного. Не представляя иного порядка вещей, несистемная оппозиция под видом идейной установки внушает массам навязчивую идею: Путин надоел! Мы ждем перемен! О том, каковы будут перемены, сторонники перемен благоразумно умалчивают. Напрашивается вопрос: какого такого Годо ждут критики режима, рассчитывающие на поддержку разочарованных избирателей?
В спорах с либералами здравомыслящие обыватели вроде меня, не желающие играть втемную, задают напрашивающийся вопрос – Если не Путин, тогда кто? – на что получают прелестный в наивном цинизме ответ: – Кто-нибудь найдется… Не знаю, как других, а меня этот ответ категорически не устраивает. Не то чтобы я (боже упаси!) принадлежал к сторонникам правящей партии, но пережив столько изменений в системе власти, я не считаю, что всякая перемена – перемена к лучшему. Бог весть, чего можно ждать от оппозиции, не имеющей позитивной программы. Ведь может выйти как в анекдоте: заблудившийся в лесу человек орет во все горло, чтобы кто-нибудь пришел на его зов… Пришел голодный медведь.
Начало нового театрального сезона в Орле совпало с началом нового политического цикла: по итогам выборов врио губернатора Андрей Клычков уверенно утвердился в занимаемой должности. После полагающейся по чину инаугурации новый руководитель региона согласно закону отправил в отставку старое правительство, чтобы набрать свою команду. В имидже Андрея Клычкова доминирует одно редкое для политического деятеля человеческое качество: честность. Одному из основателей американской демократии Бенджамену Франклину принадлежит крылатое выражение: честность – лучшая политика. Замечательное правило! К несчастью, реальные политики бессовестно и безнаказанно пренебрегают этим золотым правилом. Хочется надеяться, что новое поколение российских лидеров, к которому принадлежит Андрей Клычков, намерено исполнять взятые на себя обязательства – хотя бы по мере возможности. Однако рассчитывать на это будет трудно, если при перемене структуры аппарата и кадровых перестановках в административной системе сохранятся те же принципы управления. Если при перемене руководства системные установки, приведшие к печальным последствиям, остаются неизменными, новое правительство неизбежно совершит те же ошибки. Эту цитату из культовой книги Роберта Пёрсига «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом» Андрею Клычкову следовало бы принять во внимание. Тем более что (по сведениям СМИ) он намерен освоить мотоцикл, чтобы впредь оперативно добираться до болевых точек по нашим дорогам, вконец измученным ямочным ремонтом…
Народ и власть смотрят на действительность с противоположных точек зрения. Власть хочет, чтобы ее ценили за все то, что в стране делается хорошего (благодаря руководству или вопреки ему). Начальству хочется, чтобы оно пользовалось не только преимуществами своего положения, но и всеобщей любовью. И очень обижается, когда ему указывают на злоупотребления. Народ же хотел бы относиться к власти с уважением. Но – не получается.
Как показывает исторический опыт, отношения верхов и низов могут складываться по-разному. Как писал Лао-цзы на заре китайской цивилизации, Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа любить их и возвышать. Еще хуже те, которых народ боится, а хуже всех те, которых народ презирает.
Потеряв доверие к руководству, из года в год поддерживающего общественное мнение в режиме ожидания перемен к лучшему, Булат Окуджава в стихотворении, посвященном Борису Слуцкому, формулирует жесткий вывод, который старательно обходит власть предержащая, могущая не только любимого коня посадить в сенат, но и любого осла сделать депутатом. –
Вселенский опыт говорит,
что погибают царства
не оттого, что тяжек быт
или страшны мытарства.
А погибают оттого
(и тем больней, чем дольше),
что люди царства своего
не уважают больше.
В ходе своей избирательной кампании Владимир Путин, рассчитывая на поддержку народа, объявил о необходимости прорыва. Правильно! – согласился народ. – Давно пора взяться за дело. Переназначенное правительство Дмитрия Медведева с энтузиазмом приняло новый курс. На этом все и кончилось. Примерно так же, как кончается пьеса Беккета о напрасности пустых ожиданий. –
Владимир. Ну что, пойдем?
Эстрагон. Пойдем.
Не трогаются с места.
Загрузка ...