Замкнутые круги детской медицины

2010-08-24

Автор: Елена МАЙОРОВА

О проблемах современного здравоохранения в Орловской области и не только рассказывает главврач ОГУЗ «Детская областная клиническая больница» Владимир Круглый.



Кадры и койки

– Владимир Игоревич, вы не так давно официально заняли должность главврача детской областной больницы. До этого почти 20 лет возглавляли хирургическое отделение, а значит, не понаслышке знаете, какие проблемы перед современным здравоохранением стоят наиболее остро.

– Самая серьезная проблема, по моему глубокому убеждению, кадровая. И это касается не только детского здравоохранения. Проблема нехватки медперсонала тесно увязана с финансовой составляющей. Только что я подписывал заявление об уходе санитарки. Ее оклад не дотягивает даже до минималки, нам приходилось доплачивать, ведь меньше платить просто не имеем права. И работа у нее тяжелая, она трудится полный рабочий день, а получает как бомж. Ну как ее уговаривать? А что касается врачей… Вот нам сейчас крайнее нужен детский нейрохирург. Мне прислал резюме доктор из Ульяновска, он был там зав. отделением детской нейрохирургии. Спрашивает, что я могу ему предложить, мол, я к вам согласен на переезд с семьей. Справедливости ради стоит сказать, что вопрос жилья наш департамент готов обсуждать, но зарплата маленькая – тысяч десять. Ну кто согласится переехать на такие деньги?

Вот я собрал подборку, сравниваются зарплаты врачей в Москве и в других городах: везде врачи получают очень мало. Т.е. это не проблема нашего города, региона, это проблема вообще России, которую решить в одночасье, видимо, не получится, иллюзии тут строить не надо. Несмотря на то, что у нас мединститут каждый год «выплескивает» 130 врачей-лечебников и педиатров, в практическое здравоохранение идет мало людей.

К тому же сейчас вышел новый приказ министерства, с моей точки зрения, несколько непродуманный. О том, что клиническая интернатура должна проходить только на базе клинических кафедр, у которых имеется лицензия. Вот, например, наш орловский мединститут не имеет лицензию по детской хирургии, и люди должны на год-два ехать в другие города. Например, в Курск, хотя там база по детской хирургии намного хуже, чем в Орле.

– Да, про недостаточное финансирование медицины известно давно, хотя у рядовых горожан бытует мнение, что в последние годы врачам неимоверно подняли зарплаты…

– Понимаете, дело не столько в недостаточном финансировании. Система финансирования медицины в нашей стране таит в себе подводные камни. У нас такая доктрина – не оплачивать пустующую койку. И это, может быть, правильно, с одной стороны. Но с другой стороны, для администрации лечебного учреждения главное, чтобы койки в отделениях были заполнены. Если койки заполнены – это хорошо, значит, отделение заработает деньги. Если нет – это очень плохо, потому что может стать вопрос о сокращении коек, что повлечет за собой и сокращение штата. Следовательно, расширяются показания к госпитализации. Если посмотреть на сроки госпитализации за рубежом, где этой проблемы нет, и у нас, то оказывается, они у нас резко завышены по многим болезням. Как вы думаете, сколько дней во всем мире лежит больной в стационаре с острым аппендицитом? Один! А у нас не меньше семи-восьми. Ведь у нас оплата идет от койки, а не от законченного случая.

Где мы, и где Америка…

– Если эта система несовершенна, может, ее стоит попробовать изменить?

– Когда-то, много лет назад, на волне перестройки, в 90-е годы, я был в Америке, и все это увидел. Как прозрение. И я тогда пришел к бывшему руководителю фонда медицинского страхования и говорю: «Давай сократим мое отделение на 20 коек, мы будем грыжи и аппендициты выписывать на следующий день». Он отвечает: «Давай, мне как финансисту все равно, я буду платить за конечный результат». Я пошел к главврачу. Он говорит: «Давай сократим, но тогда мы сократим и штат на треть, сократим реанимацию, лабораторию, УЗИ». Тогда-то я все понял окончательно. И когда сегодня жалуются, что у нас не хватает коек, что у нас все переполнено, определенное лукавство в этом есть.

Периодически, кстати, волны сокращений идут. Министерство начинает сокращать районы, у нас же сейчас медицина умирает в районах. Это должно быть продумано. Ведь прежде чем сокращать койки, надо подготовить к приему этих больных амбулаторные службы. Если брать США, там амбулаторная помощь на высоком уровне. К тому же там нет понятия такой провинции, как у нас, там нет Долгого, Болхова и т.п., там у всех машины… Там совсем другая ситуация.

– Получается замкнутый круг: наше здравоохранение цепляется и за низкий уровень жизни, и за экономику, и за внутреннюю политику…

– Знаете, проблема не только в этом. Будучи в Америке, я жил у друга-доктора, он врач общей практики. Потом он приехал к нам, ездил по районам, восхищался нашими докторами, но… У них изначально уровень врачей более высокий. Во-первых, там обучение жесткое. Пусть их критикуют наши, что там все компьютеризировано, тестировано. Но в любой ситуации там врач, хоть его в три ночи разбуди, скажет точно, что именно надо делать в той или иной ситуации, а наш начнет приводить теорию какого-нибудь академика… Плюс ко всему, у нас в стране пока не прижились принципы доказательной медицины, т.е. применять только те препараты, только те принципы лечения, эффективность которых доказана. Это боль России.

– А как вы можете ценить уровень выпускников нашего мединститута, где вы, кстати, преподаете?

– Тут все очень индивидуально. Не говори, где учился, говори, чему научился. Есть студенты очень хорошие, есть просто потрясающие.

– Из них кто-то остается работать в Орле?

– Доктор вот один поехал в ординатуру в Москву, как раз по гематологии. Если он вернется, будет хорошо. А может жениться и не вернуться. Что его в Орле ждет? Зарплата опять маленькая. Тысяч пять оклад для начала, на руки чуть больше, потому что приходится совмещать. Вот хирург у нас работает на две ставки, не вылезает с работы, получает 16 тысяч. Тем не менее, кадровая проблема постепенно решается.

Приемный покой переедет

– В некоторых отделениях больницы идут ремонтные работы. Вопрос плохого состояния больничных корпусов, видимо, тоже решается?– У нас в 2009-2010 годах начали происходить заметные изменения. Начались ремонты, уже готово травматологическое отделение, заканчивается ремонт в отделении УЗИ, и там мы оборудовали отделение диализа, искусственной почки. Это проект партии «Единая Россия» по созданию диализных центров, таких по стране буквально единицы, деньги выделены за счет федерального бюджета. В ближайших планах – ремонт хирургии и «переезд» приемного покоя. Последний абсолютно не соответствует потребностям больницы, там даже подъезда нет. Планируем перенести его на стык корпусов. Я изо всех сил постараюсь сделать это хорошо. Денег на сегодняшний день достаточно, их бы освоить.

– В департаменте здравоохранения сказали, что на базе вашей больницы планируется строительство поликлинического корпуса.

– Действительно, в рамках проекта по подготовке празднования 450-летия Орла обещано строительство этого корпуса. Мы просто задыхаемся от недостатка площади. Вот еще пришел приказ о создании центра здоровья на базе нашей больницы, куда каждый человек, ребенок, может прийти и провести полное обследование на специальной аппаратуре, приобретенной за счет федеральных средств. Там выделено большое количество ставок. Это необходимая структура, но хорошего места для нее нет.

Слияния и поглощения

– Озвучены планы о предстоящем присоединении к вашей больнице детской инфекционки. Об этом лечебном заведении ходит дурная слава, да и с кадрами там тоже проблема. На ваш взгляд, это объединение способно решить проблемы и обеспечить детей качественным медицинским обслуживанием?

– Скажу вначале, что стратегически мы хотим объединить лечение всех детей на базе нашей больницы. Вот если говорить о той же гематологии, мы выиграли уже сегодня, забрав к себе детские гематологические койки. Безусловно, второй гематолог крайне нужен, но и до того все больные до трех лет лечились у нас. На 80 и больше процентов гематология – это проблема острого лейкоза. А у нас здесь реанимация, опытный персонал в проведении химиотерапии, у нас появился детский онколог, и он хотя бы сейчас сможет подменять гематолога. Так что плюсы есть.

А что касается объединения с «инфекцией», скажу так: хуже точно не будет, постараемся сделать лучше! Какие-то подразделения нашей больницы – лаборатории, например, – можно будет вывести туда, после того как оттуда переедет центр СПИДа. Но самое главное – там дежурит один доктор, мы будем добиваться выделения второго штатного врача. Кадровая проблема в инфекционной больнице стоит еще более остро, чем у нас.

Очень важно улучшить там систему реанимационной помощи, интенсивной терапии. Когда это будет в одном учреждении, это станет, безусловно, проще организовать. Главная задача – уменьшить смертность от инфекционных заболеваний. Как получалось раньше: заболеет ребенок, вызывают «скорую», в «инфекцию» родители ехать не хотят, имидж у этой больницы очень плохой. Начинают добиваться, чтобы положили к нам. А когда это будет единая служба, противопоставление будет просто абсурдно. Я очень надеюсь, что удастся изменить имидж больницы, а это можно сделать только результатами.