Автор: Николай Зеленин
Осень – поэзии нежная мать Стайки синичек щебечут под крышей,Читать дальше……
Осень – поэзии нежная мать
Стайки синичек щебечут под крышей,
Ветру в просторах гулять суждено.
А день-деньской златокудрая вишня
Веточкой нежно стучится в окно.
Жданно-негаданно грянула осень,
Небо укрыв домотканым ковром,
А листопад все тропинки заносит,
Те, по которым гуляли вдвоем.
Ах, эта осень, пора золотая,
Грусть навевая, все ж силы бодрит.
Снова о встрече с любимой мечтая,
Стих мой, строка за строкою, бежит.
В нем все слова нежным чувством согреты,
И, хоть прохлада царит за окном,
С радостью осень встречают поэты,
Мысли рождая о вечном, земном.
Пушкин, Некрасов, земляк наш Тургенев
Осень воспели в величье своем.
Каждый поэт – нераскрывшийся гений
Славит проказницу-осень стихом.
Осень, цвети золотистым убором,
В лес любоваться собой позови!
И полети по бескрайним просторам,
Песнь сочиняя для нас о любви…
Коль вдруг взгрустнется,не будет мне лишним
Веточкой нежно в окно постучать
И пробудить златокудрою вишней
Осень – поэзии нежную мать!
Воробьи
(По мотивам рассказов И.С. Тургенева)
Меж тополей лежал мой путь,
Вглубь парка тропки уходили,
Раздумья мне теснили грудь
И тяжесть мыслей наводили.
Угрюмо шествуя тропой,
Я воробья узрел случайно:
Стоял он в позе боевой,
Сразив меня повадкой странной.
А на тропинке меж кустов,
Забавно прыгая и бойко,
Уселась стайка воробьев.
И мимо пролетела сойка.
Птиц перья солнце золотило,
Раскрасив в нежные тона.
То наше чудное Ярило
Дарило радость всем сполна!
А наш храбрец из кожи лез,
Свой зоб он выпятив, чирикал.
Не знал: от коршуна с небес
Он на себя беду накликал.
«Мой милый птенчик, не плошай,
От стаи ты не отбивайся,
Ты к ней, дурашка, поспешай,
Когтей врага остерегайся!»
И вскоре стайка воробьев
Вспорхнула вмиг, как появилась,
И, смельчака забрав с собой,
На ветках липы разместилась.
И странно – стайка воробьев
Моим сердечком овладела,
И тяжесть мыслей о былом
Со стаей вместе улетела.
Утешение
В старой хате с подковой над дверью,
А внутри – Иисус на кресте,
Проживала старушка Лукерья
В беспросветной своей бедноте.
Ей казалось: кто был с нею рядом,
Одинаково трудно всем жить,
И она своим ласковым взглядом
Все стремилась народ ободрить.
На вопросы бурмистра: «Что нужно?
Тотчас барыне я доложу»
Отвечала старушка послушно:
«Я ведь Господу Богу служу…
А крестьянам в ближайшие сроки,
Сможешь, службу для них сослужи:
Попроси бар, пусть сбавят оброки,
И добавить земли прикажи.
Помнишь, барин, была молодая,
Я росла средь родительских стен.
По утрам, волос в прядь убирая,
Опускалась коса до колен.
Каждый день мне счастливым казался,
На поденщину с песнями шла.
Рыжий месяц в ночи улыбался,
Моя жизнь, будто сказка, была.
Я Ванюшку, соседа, любила,
С ним ходили мы зорьку встречать.
Жизнь его и меня загубила.
Видно, Бог нас решил наказать.
И с тех пор потеряла я голос –
Был когда-то заливистым он,
Я обстригла тогда себе волос
И до церкви пошла на поклон…»
Вновь взбодрилась старушка Лукерья
И бурмистру рекла неспроста:
«Я нашла для себя утешенье –
В службе бедным и вере в Христа».
Путь к счастью
В деревнях древних и глухом полесье
Живут отечеством забытые сыны,
Не зная, что под нежным поднебесьем
Они талантом все наделены.
Живут они в томленье дни и годы,
А на душе – дремучая тоска.
Для счастья нужен лишь глоток свободы
И вольная на годы и века.
Тургенев знал, как в их суровых взглядах
Один призыв был: как бы жизнь спасти!
Готов был с Рудиным стоять на баррикадах,
Народу чтобы счастье обрести.
Им выведены образы живые,
Царил как произвол и тяжкий гнет…
И верил, что сыны святой России
За счастье жить поднимут весь народ.
Ведь счастье – не случайное деянье,
Не праздная фантазия умов,
А общее народа достоянье,
Где каждый за него на бой идти готов.
К проблеме счастья, мудростью гонимой,
Касались многие мыслители страны.
«Нельзя считать ее неустранимой», –
Сходились в мыслях острые умы.
Таким был наш земляк Иван Тургенев,
О судьбах всей России размышлял.
Лучами яркими светился его гений
И путь к свободе, к счастью освещал.
Тургенев и Виардо
Ушли в предания и версты, и года,
Событий важных и ошибок череда…
Но все же памяти связующую нить
Потомки гения сумели сохранить.
Он величавым ростом в этот мир вошел,
Пытливым разумом им путь был предрешен:
Служить всегда народу, славить гуманизм,
Вселять уверенность в российский организм.
Не раз фортуны лик ложился на судьбу,
В душе рождая бунт и тяжкую борьбу.
Сердечко прыгало, как необъезжий конь,
Но всем страстям он предпочел любви огонь.
Любовь к француженке – певице Виардо
Пьянила разум, чувства, что вино бордо,
Готов был за нее идти на бой любой,
Свою любовь к Полине он унес с собой.
Тургенев и Верещагин
Писатель, поэт иль художник –
Гонимы, как ветры в весну,
По воле своей или божьей
На Запад неслись – было можно, –
Учиться чтоб там ремеслу.
Тургенев не был исключеньем.
Хотелось ему преуспеть
В познаньях того же Жюль Верна,
Гюго, Мопассана и Гейне
И их мастерством овладеть.
Исследовал: стиль их, сноровка
Для русского духа чужды,
И сам он своей подготовкой
Решил, всей натурою звонкой:
Учиться у них нет нужды.
И все же в Париже дремотном,
В его Елисейских Полях
Посланцев России когорта
Отчаянно, славно, добротно
Творила на всех парусах.
В их дружбу поверил Тургенев
И вскоре их лидером стал.
Был каждый из них сущий гений,
Во славу счастливых мгновений,
Чем мог, что имел, помогал.
Спешил он размеренным шагом
В сообщество русских людей.
С собачкой, идущею рядом,
Степенно встречал Верещагин
Посланца российских идей.
Пусть было не так, как хотелось.
Художник был критик крутой:
Не видел в Тургеневе свежесть
И ласки чарующей прелесть
Того, когда был молодой.
Тургенев же в воспоминаньях
Ценил Верещагина стиль,
Натуры глубин созерцанье,
Упорное правды исканье,
Патетики сдержанный штиль.
В зигзагах земной круговерти
Союз их был Богом храним –
Художник с писателем вместе!
В последний час жизни на свете
Он был рядом с другом своим.
Тургеневский бережок
Вышли с внуком – представился случай
На лужайку весной погулять.
Мы стояли под солнцем над кручей
И смотрели на водную гладь:
По взмутненной воде каруселью,
Будто сонные, листья ракит
Еле движутся вниз по теченью,
Где Ока их в объятья манит.
Птицы в полдень, видать, отдыхают –
Нет уж птичьих весенних забав,
Только бабочки смело порхают
Над ковром малахитовых трав.
Чуть поодаль от нас, честь по чести,
Под кустом, растянувшись, лежит
Жирный кот с черно-белою шерстью,
Не тревожась, чуть слышно сопит.
Может, так в девятнадцатом веке,
Как теперь, жизнь над кручей текла,
Были мутными мелкие реки,
И природа весною цвела.
Из-под сени тенистых деревьев
Открывался простор голубой,
И гулял здесь кудрявый Тургенев,
Увлеченный своею судьбой.
А теперь, средь берез, лип и кленов,
Где шиповника розовый куст, –
Сквер тенистый в убранстве зеленом
И воздвигнут в нем классика бюст.
Потому как в дни сумрачных буден
Он о судьбах людских размышлял.
Здесь рождался роман его «Рудин»,
Здесь над ним образ Лизы витал.
Посвятив жизнь служению лире,
В людях он гуманизм пробуждал.
И во всем образованном мире
Славу Родине милой снискал.
Несмотря на сословные ломки,
Дух дворянства присутствовал в нем.
Потому и назвали потомки
Это место Дворянским гнездом.
В чудный край знаменитого предка
Наплывает паломников строй…
Всех встречает любезно беседка,
Привлекая своей красотой.
Уголочек с Тургеневым в сквере
Стал для нас по-особому мил.
В мир поэзии будто бы двери
Он пред нам слегка приоткрыл.
Загрузка ...